Падение «ангелов»

– Содомских утех?

– Да, их должны доставить в Либеральную Капиталистическую Республику, где одних отправили бы обслуживать… э-э-э, каких там… короче, самую либерально-прогрессивную прослойку их гнилого общества. Кого-то бы пустили на органы для партийного старичья из иерархов-конституционщиков. Женщины наверняка стали бы… э-э-эм, инкубаторами для пополнения населения. Иначе говоря, ничего хорошего их бы не ждало.

Услышав это, Данте стало не по себе. Много лет прошло с тех пор, как он пёкся о благе людей, которым он нёс штандарт Канцлера и даже после событий в «городе бога», когда его душа остыла, сердце продолжало слегка содрогаться и болеть о тех, к кому они ли с огнём и словом нового закона. И здесь он так чувствует, что его дух содрогается от вспыхнувшей злобы, чувства несправедливости из-за того, что вытворяют «республиканцы».

– Откуда ты знаешь? – допытывается Яго.

– Читал доклады Службы Внешней Разведки, да и… во время не лучшего состояния моей родины, Конфедерация проводила переговоры… о поставках, – Данте уловил дрожь в голосе Комарова, понял, что ему тяжело сейчас вспоминать события прошедших дней. – О поставках… людей из тюрем… для всего этого. И эта скотина, – Комаров ткнул дулом в полковника. – Промышляет этим.

– Это не правители, – сокрушается Яго, смотря на пленных гражданских и тут же переводя взгляд на офицера противников. – И даже не люди… верхушка власти в «Республике». Э-э-это долбанные коршуны, проклятые стервятники от «свободного» мира!

– Теперь мне понятна твоя ненависть к… «либшизе», как ты их называешь, – с подавленной яростью твердит Данте.

Внезапно полковник раскричался на непонятном наречии, языке одного из субъектов «Республики», активно жестикулирую, что-то вопя и требуя.

– Изъяснись мне нормально! – потребовал Комаров.

– Что ви там говорите! Мой права закреплены Хартией! Ви не иметь права против меня что-то сделать! Я – военнопленный и ви должны меня выдавать мой командование! Ви должны обеспечить моя положение самим лучшим! Еда и питье! Да-да!

– Может эту пташку прямо тут положить, – предложил Яго, демонстративно подняв автомат на полковника. – А консулу скажем, что вальнули его за побег. Во, или вообще за то, что отстреливался.

– Нет, – резко оборвал Данте. – Мы должны доставить его в штаб.

– Я согласен с твоим братом. Как бы мне самому не хотелось прикончить эту сволочь, но он обладает важной информацией. Только прошу, передайте его вашим инквизиторам, чтобы они выпытали у него всё с особым пристрастием.

– Хорошо, – Данте закинул автомат за спину и обратился к сквозному дверному проёму, который перестал испускать дым и застыл оплавленной дырой, а часть двери осталась блестящей лужей на полу. – Андронник! Позовите Андронника!

– Вы звали меня, – тут же в дыру пролезла фигура, окутанная красным плащом. – Господин капитан?

– Да, – Данте показал на пленных, на покрытые ржавчиной металлические балки, вдолбленные в пол и в потолок, превратив часть комнаты в клетку. – Нужно вывести этих гражданских к нам в тыл, – затем рука капитана показала на расфуфыренного полковника. – А этого попугая в штаб к инквизиторам. Отправляйся со всеми своими киберариями.

– А как же вы, Данте? – в безжизненном голосе Андронника капитан смог уловить что-то от беспокойства. – Анализ обстановки показывает, что при контратаке противника вы не сможете достаточно долго продержаться для момента подхода подкрепления и с вероятностью в семьдесят восемь процентов будите окружены и уничтожены. Передислоцирование моего…

– А-а-а, мы поняли тебя, – махнул Яго, лицо его нахмурилось под маской. – Прости, но ты слишком долго говоришь.

– Я вас понял, господин Яго.

– Просто выполни, что приказано, Андр и возвращайся.

– Так точно.

Командир механических солдат отдал приказ по радиолинии и киберарии моментально приступили к выполнению задачи, портативными лаз-резаками прожигая металл клеток и цепляя наручники на полковника, наполнив помещение терпким запахом плавленого железа, воем инструмента и воплями полковника.

– Я пойду, проконтролирую всё, – Яго поспешил на выход. – Да и нашим скажу, чтобы готовились к обороне.

Комаров, словно уставший, присел на стол, предварительно лёгким движением скинув с него стопки бумаги, планшет и рацию. Данте взглянул на союзника, приметив, что выражение его лица мрачнее и грознее дождевой тучи, а на душе его вьётся боль.

– Может, расскажешь, что произошло? – аккуратно начал вопрос Данте. – Вы не просто не любите «республиканцев»… вы их ненавидите.

– У меня… крайне смешанные чувства. Нет сил на ненависть, но есть желание избавить землю от этой нечисти.

– А в чём собственно причина? Да и сколько вам?

– Сорок годов отроду. Шесть лет тому назад пало то, что ещё можно было называть Россией… пало под натиском оппозиционных сил. Последний островок того, что связывало страну с прошлым, последняя нить… оборвалась.

– Шесть лет… а сколько твоя страна потратила на возрождение?

– Пять февралей минуло с той поры, как государь скинул иго

– Так что случилось?