Падение античного миросозерцания

Известный антиковед профессор В. П. Бузескул виделся с Корелиным на рижском Археологическом съезде в 1896 г. и оставил любопытные замечания о личности нашего историка. «М. С. Корелин, — пишет Бузескул, — сразу привлекал к себе своей простотой и прямотой, своей веселостью и остроумием; это был интересный собеседник, разносторонний, широко образованный человек. Глядя на него тогда, нельзя было ожидать, что не пройдет и трех лет, как его не станет: такой на вид он был здоровый и жизнерадостный!»[6]. Ю. В. Готье, историк, археолог, будущий академик (с 1939 г.) слушал лекции Корелина в 1891—1892 гг., когда тот был еще приватдоцентом, то есть до защиты знаменитой диссертации по итальянскому гуманизму. Причем это был курс по истории... Древнего Востока! «Корелин читал его после 3-х часов, когда весь университет пустовал, — вспоминает Готье, — и мною овладевало какое-то чувство сиротливости, когда я, хлопая глазами, слушал специальные и очень глубокомысленные рассуждения профессора с изложением всех гипотез об арийских прародителях...»[7]. Готье и дальше продолжал записываться на курсы Корелина, который, уже в ранге профессора, к истории Востока добавил лекции по новейшей истории XIX в., «читал хорошо, толково и интересно», однако «семинариев у нас он не вел, и это обстоятельство, вероятно, было одной из причин, почему мы не могли по достоинству оценить этого крупного ученого»[8]. Другой известный историк-славист В. И. Пичета (1878—1947), учившийся в Московском университете в 1897—1901 гг., так характеризует лекторский стиль Корелина: он «был прост, ясен и доступен. Он не гонялся за фразеологией, каким-нибудь „сногсшибательным словечком“... В этом отношении Корелин являлся продолжателем традиции Герье»[9]. Сам В. И. Герье дал, на наш взгляд, почти исчерпывающую характеристику личных качеств Корелина: «Как у личности энергической, с детства привыкшей к полной независимости... резкость в оценке людей и несдержанность в выражении этой оценки были с его стороны вполне естественны». На деле однако, подчеркивает Герье, «не люди, а свойства и действия, противные его натуре, его раздражали». При этом Корелин не менее строго оценивал и самого себя, что следует из его дневников. Одним из самых прекрасных качеств его характера было предельное уважение к людям, сделавшим ему добро или же просто к тем, кто соответствовал его мировоззренческой позиции. «Когда ему самому все чаще и чаще приходила мысль о смерти, он не забывал о том, что считал своим долгом относительно других»[10].

Публикуемый труд М. С. Корелина «Падение античного миросозерцания» не сразу обрел настоящую форму. Учитель и научный руководитель Корелина В. И. Герье предложил ему, для начала, подготовить курс публичных лекций, призванный отчасти заменить curriculum уже закрывшихся Высших женских курсов. Задача была непростая. Герье в вышеупомянутой статье справедливо замечает: «Ученому, углубившемуся в изучение эпохи гуманизма, было чрезвычайно трудно перенестись в мировоззрение эпохи Римской империи, постигнуть дух и потребности того времени и объективно к нему отнестись». Более того: «...гуманизм представляет собой торжество светского образования над христианским мировоззрением», в то время как «культурный... кризис в Римской империи представляет, напротив, торжество христианства над той античной культурой, возрождение которой составляло главную опору гуманизма»[11].

Корелин однако блестяще справился с поставленной задачей, очень точно уловив самую суть дела. Ведь, строго говоря, в I—II вв. н. э. христианство отнюдь не было главенствующей духовной силой. Плиний Младший, Тацит, Светоний отзываются о христианах как бы между прочим. Для них это всего лишь некая невнятная секта, существующая наряду со множеством других. Язычество в итоге проиграло бой не потому, что новая религия оказалась сильнее, но потому, что само язычество утратило изначальную логику, зафиксированную хотя бы Гесиодом в поэме «Теогония». Суеверное римское сознание добавило к традиционному греческому пантеону такое множество новых богов и божков, что в итоге просто не смогло справиться с новоявленным хаосом. Географическое расширение Римской империи обеспечило проникновение на латинскую почву еще и многочисленных восточных культов, что внесло лишь религиозную неразбериху. Собственно, термин, используемый М. С. Корелиным — теокразия, — и означает «богосмешение». Несмотря на все старания последних языческих писателей, в том числе и Юлиана Отступника, никакая внятная теория на столь разношерстной почве так и не была создана в противовес христианству. Зато последнее предлагало ясные и точные истины, которые легко усваивались во всех слоях общества.