Падение Арконы

Раздавшийся волчий вой, многократно усиленный эхом высокого здания, изрядно потрепал нервы стрелкам, расположившимся у выхода. И их арбалеты, как по команде, дрогнули, лишь только в дверном проеме на миг высветились контуры громадного зверя: — Оборотень! Вервольф! Ulfhedhnar!

Арбалетный болт самого меткого стрелка вошел в дерево двумя пальцами выше плеча Святобора. Волхв молниеносно бросился в противоположную сторону и исчез в потемках. Но познакомиться с «воплотившемся Духом Волка» поближе никто больше не хотел. Разрядив арбалеты, воины благоразумно исчезли за дубовыми толстыми дверьми, затворив их за собой. Правда, через пару минут их створки вновь отверзлись, и внутрь шагнул рыцарь, державший меч за лезвие, таким образом, что рукоять и гарда образовывали крест. Святой знак, пред которым не устоит никакая нечисть. Вошедший быстро сообразил, что шлем ему придется снять, он лишь затруднял видение.

И рыцарю предоставилась такая возможность, поскольку с верхних ярусов с грохотом и скрежетом высыпали кнехты, которых руг недавно опередил. Святобор, вынырнув из темноты, завалил одного, полоснул второго. Третий, изловчившись, задел оборотню бок, но потеряв равновесие, растянулся на камнях, где и остался, пригвозжденный одним из мечей врага. Четвертый застыл в грозном замахе, но повалился мертвым, из груди торчал нож, что метнул руг освободившейся рукой. Теперь против волхва выступало двое, одним из которых был смелый рыцарь. Святобор с грозным звериным рычанием ринулся на противника «Ярой сечей». Кнехт испугался рыкаря и попятился к дверям. Но мститель в три прыжка настиг его у самых створок и поразил в спину.

— Не узнал, свей! Зато я тебя узнал! — зарокотал разгневанный голос Роджера.

— Не зови меня свеем, — прорычал в ответ Святобор, будто и впрямь, часть его сознания еще оставалась волчьей, — Я руг с проклятого вами острова. И то, что я совершил — лишь малая капля, неспособная утолить мою жажду мести. Прислужники Распятого бога отняли у меня все: дом, семью, друзей. Они осквернили наши святилища и надругались над верой моих предков. Уходите, сэр рыцарь! Я не желаю вашей крови.

— Мой бог учил терпеть обиды. Все в руках его, — начал было Роджер, но замолчал, увидев, как сильно искажено лицо «свея».

И было не ясно, выражение ли это душевной муки и внутренней борьбы, или это маска смерти.

— Что же вы тогда пятнадцать лет охотились за «своим» отравителем? Где же ваше всепрощение и милосердие? Нет уж, око за око! — яростно продолжил волхв. — Ненависть — вот моя справедливость в этот час! Так велит мне Стрибог! Так исполняю я долг перед родом своим. Перед пращуром своим. Пред моей землей. Все в наших руках! А боги лишь советуют.

— Я обратился к милости Святой Церкви. И верю, над Флорентинцем свершили б праведный суд! К тому же, я не убиваю безоружных, как ты сегодня. Я не бью в спину. Нет и не может быть сему прощения!

— А мне и не требуется! Пусть я — убийца! Но что мне, варвару, язычнику, еретику до вашего суда?

— Тогда ты не выйдешь отсюда живым! Прости меня грешного, Господи! — с этими словами Роджер, давно уже перехвативший меч за рукоять, пошел на противника. Да не тут-то было.

Даже раненный воин-волк передвигался намного быстрее закованного в броню рыцаря. Поэтому не удивительно, что раз-другой скрестив мечи со Святобором, франк внезапно обнаружил его у себя за спиной. А потом последовал удар и тьма. Тьма и беспамятство… Словом, Роджер уже не видел, как завернувшись в его плащ и нахлобучив рыцарский шлем, коварный волхв скрылся за тяжелыми дверьми и неузнанным покинул площадь.

Он очнулся от холодного прикосновения ко лбу. Девушка нежно прикладывала к вискам мокрое полотно: «Где я?»

— Вы в безопасности, мой храбрый рыцарь! Мы приказали перенести вас в дом, — ответил ее трепетный голосок.

— Право, что ни делается — все к лучшему! — умиротворенно подумал Роджер, поглядывая на упругий стан очаровательной целительницы.

ЭПИЛОГ

Когда мы умираем, меняют лик созвездья,

И новыми глазами глядят издалека,

И в этом новом мире сжимается вселенная

До тоненькой травинки у мертвого виска.

(Т. Кухта, Пеленнор)

Игорь не чувствовал боли. Ее не было. И ничего больше не было, кроме отвратительного воя сирен, но вот и его заглушил странный звук, похожий на ветер. Он-то и увлек Игоря за собой внутрь сужающегося тоннеля, более похожего на гигантскую воронку. И звезды водили хоровод, и кружились в вихре магического танца. Игорь летело с чудовищной скоростью навстречу яркому и чистому белому свету.

Внезапно тоннель схлопнулся, сжался, и огоньки на стенках воронки понеслись в другую сторону. Манящий свет впереди померк, казалось будто Создатель отвернулся от своего сына.

Но так только казалось. Ибо чудесный полет Игоря внезапно прервался и пред ним распахнулся Тонкий мир, удивительно напоминающий зеленые гущи Перекрестка. Но что-то здесь было не так, и знакомо и незнакомо.