Падение Арконы

Для стороннего наблюдателя коса выглядела абсолютно лысой, и данам явно не пришло в голову, что здесь сумел спрятаться отряд ругов. Да и зачем? Что значат полсотни пусть даже очень умелых ратников против более чем трехтысячного войска, даже и оказавшись у него в тылу? Нет, помыслить такое скованные предрассудками и забывшие историю своих великих предков христиане не могли, а потому и спрятаться от них было несложно. Трудно уберечься лишь от того, кто ищет, да и то, только в том случае, если он хорошо знает, где искать. Так что наткнуться на Святобора раньше времени захватчики могли разве случайно. Но все мелкие случайности сейчас были на стороне затаившихся ругов, сильных не только отточенным хладным железом и мускулистыми телами.

Неожиданно в равномерный топот пехотинцев вплелись новые звуки. Где-то там, впереди, случилось что-то неожиданное для врага. Там шел нешуточный бой, ржали кони, кричали раненые, звенели железа. Святобор чувствовал, как напряглись остановившиеся возле него даны, как наклонили они копья, крепче сжав их в руках, как поспешно начали взводить арбалеты. Спереди на них бежали свои же, преследуемые всадниками Свентовита. Многие останавливались, пытаясь выстроиться в шеренгу, некоторые бежали дальше, обезумев от страха и полученных ран. То тут, то там щелкала тетива, выпуская в воздух оперенную смерть, эти щелчки учащались, сливаясь в непрерывные трели. Стало очевидно, до Святобора конная лавина не дойдет, отброшенная назад убийственным потоком свистящих на лету снарядов и копьями сгруппировавшихся пехотинцев.

И если сейчас встать, взорваться тысячей разящих ударов, закружиться в смертоносном танце… Но рано, рано!

Вот когда противники спрессуются еще больше, сдвинут колонны, сомкнут ряды, ожидая такого отчаянного и такого нелепого второго удара конницы, вот тогда наступит час Оборотня, время воплотившихся в Звере.

Повинуясь сигналу, всадники отступили.

Даны встали в каре, способное медленно, но неотвратимо оттеснить любую кавалерию сотнями отточенных копий. Свои места занимали стрелки, строясь такими рядами, чтобы свободно стрелять, не задевая копейщиков, и чтобы выпускать стрелы поочередно, не создавая пауз в стрельбе. Вот сейчас, самое время…

— АРР-XXА!!!

Берсерки поднялись одновременно, одновременно закричали. Ужасный рык на мгновение перекрыл все звуки огромного войска. Парализованные неожиданностью, христиане окаменели, застыв кто с опущенным копьем, кто с недотянутой тетивой, кто на половине шага. За этот краткий миг сталь лучшего на острове оружия успела дважды погрузиться во вражескую плоть, и только после этого захватчики очнулись. Но там, где возникли, берсерки уже исчезли, стремительно перемещаясь к ближайшим скоплениям противника, где можно одним ударом сразить нескольких. И началось!

Святобор не мыслил о смерти. Он вообще ни о чем не думал, за него думало его тело, воспитанное бесконечными тренировками и наполненное сейчас идеей убийства. Здесь, в центре вражеского войска, стесненного своими же порядками, место для берсерка идеальное. Здесь можно убивать жестоко и не размениваясь, не тратя время на движения от противника к противнику, нанося длинные витые удары обоими мечами, когда резко убыстряющееся на изгибе траектории лезвие, срубив голову одному, срезает кисти рук другому, облетая древко копья, и уходит от клинка третьего, чтобы пропоров ему пах рассечь стопы четвертого. У берсерка нет времени защищаться, его единственная защита — нападение. Он не проводит показательных боев.

Единственный способ выжить для него — это убить противника раньше, чем тот успеет напасть. Убить или искалечить.

* * *

Королю доложили о зверолюдях, неведомо как возникнувших в тылу и теперь рубивших направо и налево растерявшихся пехотинцев.

Впрочем, он и сам уже видел, как почти сразу за спинами прикрывавших каре арбалетчиков началась беспорядочная схватка. Положение стремительно движущихся берсерков определялось только по местам суматошно обороняющихся данов, все чаще предпочитающих не лезть в драку, а бежать от нее со всех ног. Паника быстро распространялась; с таким трудом построенные копейщики оторопело оглядывались, то тут, то там ломая безупречные линии боевого порядка. Коварный замысел противника стал очевиден. Сейчас на дрогнувшее войско вновь обрушатся конные варвары, рубя растерявшихся христиан, которые побегут обратно по косе, чем многократно увеличат свои потери. Обезумевшие от страха пехотинцы растеряют всякий порядок, восстановить его станет невозможно. Те, кто уцелеет в резне уже не забудут страха, они перестанут быть воинами.