Падение Берлина, 1945

Утро 30 апреля - дня смерти Гитлера - ничем не отличалось от предыдущих{829}. Германские офицеры так же, как и раньше, бегали по помещениям бункера - то уходили, то появлялись вновь. Тем не менее во всей атмосфере чувствовалось большое напряжение. Гитлер, опасавшийся, что яд, который ему предложил доктор Штумпфеггер, не сработает, за день до этого решил протестировать одну из ампул с цианидом. Очевидным кандидатом для эксперимента была Блонди, любимая собака фюрера. Начало страсти Гитлера к разведению собак датируется еще 1921 годом. Тогда он был очень беден и не имел достаточно места в комнате, чтобы содержать домашних животных. Поэтому, когда ему подарили собаку, он вскоре передал ее другому хозяину. Но животное оказалось настолько предано Гитлеру, что убежало С нового места и вернулось к нему. И, хотя Блонди была также предана своему фюреру, этот факт не повлиял на ее судьбу, равно как и на судьбу четырех ее щенков, которых отнесли во двор рейхсканцелярии и там умертвили. Дети Геббельса играли с ними всего за час до этого.

Наряду с обстоятельствами предательства Гиммлера мысли фюрера были заняты и другим вопросом - как не попасть живым в руки русских. До Гитлера уже дошла информация о казни Муссолини, и самое главное - каким именно образом была проведена экзекуция. Дуче и его любовница, Клара Петаччи, были повешены вверх ногами на площади в Милане. Специально для фюрера напечатали текст сообщения по радио об этом событии, и, вероятно, именно он подчеркнул в нем слова - "повешены вверх ногами"{830}. Гитлер был глубоко убежден, что его собственное тело после смерти следовало немедленно сжечь, чтобы его не отвезли в Москву и не выставили там напоказ. Но фюрера беспокоило и то, что про него будут говорить впоследствии. Его новобрачная добровольно согласилась совершить самоубийство вместе с ним.

Но если бы Ева вдруг не стала этого делать, то Гитлер вряд ли захотел бы, чтобы она осталась в живых после его смерти. Он не желал, чтобы его жену допрашивали после войны победившие враги рейха. Непреложным условием их любовного контракта являлась гарантированная обоюдная смерть{831}.

Еще ночью было получено сообщение от фельдмаршала Кейтеля, что никакого освобождения Берлина ожидать более не приходится. А на утро, когда возобновился ураганный огонь советской артиллерии, бригаденфюрер Монке донес, что окончательный крах является вопросом всего двух, а то и менее дней. Чуть позднее в бункер прибыл генерал Вейдлинг. По его мнению, конец можно было ожидать уже следующей ночью, поскольку в войсках кончаются боеприпасы. Он снова попросил разрешения совершить прорыв из Берлина. Гитлер не дал ему немедленного ответа.

В то время пока фюрер разговаривал с генералом Вейдлингом, Ева Гитлер позвала к себе в комнату Траудл Юнге. Она попросила ее примерить свою шапку из лисьего меха, которую затем и подарила секретарше фюрера. Траудл, по всей видимости, никогда более не надевала этот головной убор вновь. Она поинтересовалась у Евы, о чем та разговаривала с фюрером, когда осталась с ним наедине. Ее всегда волновал вопрос, что обсуждают между собой только что поженившиеся пары. Траудл также беспокоилась, удастся ли ей покинуть центр Берлина с лисьей шапкой{832}. (Ева получила эту шапку от самого Гитлера. Следует признать, что в последние годы жизни его подарки любовнице заметно улучшились в качестве. На Рождество 1937 года он презентовал ей книгу "Египетские гробницы"{833}.)

Тем временем генерал Вейдлинг вернулся к себе на командный пункт в Бендлерблоке. Для пятидесятилетнего человека это был довольно непростой путь. Под сильным артобстрелом ему пришлось преодолеть многочисленные завалы и воронки. Всего через час после его возвращения, в 13.00, к нему явился штурмфюрер СС, сопровождаемый небольшим эскортом охранников, и вручил секретный пакет. На большом конверте стояла печать с орлом и свастикой и слово "фюрер", состоявшее из заглавных букв золотого цвета. Гитлер сообщал Вейдлингу, что о капитуляции не может быть и речи. Прорыв из Берлина возможен лишь в том случае, если он преследует цель соединения с другими боевыми частями. "Если же таковых не обнаружится, - продолжал фюрер, - то войска должны разделиться на мелкие группы и продолжать сражение в лесах". У Вейдлинга сразу поднялось настроение. Он приказал срочно отправить одну разведывательную бронемашину из дивизии "Нордланд" на позиции подчиненных ему частей и информировать их командиров о начале подготовки к прорыву. Удар был назначен на 22 часа этого же дня.