Падение Берлина, 1945

У Сталина вызывал подозрение любой человек, которого начинали хвалить на Западе. Ему, естественно, не понравилось, когда в американской и британской прессе стали превозносить маршала Жукова. Несмотря на то что советский лидер был напуган возросшей мощью Берии, главной заботой Сталина явилась огромная популярность в войсках его собственного заместителя. Во время визита в СССР генерала Эйзенхауэра Жуков не отставал от него ни на шаг. Маршал даже сопровождал союзного командующего во время перелета в Ленинград, заняв место в персональном самолете Эйзенхауэра. Где бы ни появлялись два полководца, они приветствовались самым торжественным образом. Позднее Эйзенхауэр пригласил Жукова и его "военно-полевую жену" Лидию З. посетить с визитом Соединенные Штаты. Однако Сталин немедленно вызвал маршала в Москву, что расстроило этот план. Советскому лидеру было совершенно ясно, что Жуков создал абсолютно неформальные отношения с союзным командующим. Жуков прекрасно сознавал, что Берия пытается найти на него компромат. Но ему тяжело было представить в то время, что главная опасность исходит не от этого человека, а от сталинской ревности. В середине июня в Берлине прошла его пресс-конференция перед журналистами. Отвечая на вопрос, относящийся к смерти Гитлера, Жуков был вынужден признать перед всем миром, что тело фюрера еще не найдено и "что стало с ним в дальнейшем, неизвестно"{1000}. Примерно 10 июля Сталин вновь позвонил Жукову и спросил, где находится труп Гитлера. Несомненно, советскому лидеру доставляло удовольствие играть с маршалом подобным образом. Когда спустя двадцать лет Жуков наконец узнал от Елены Ржевской всю правду об обстоятельствах этого дела, он все равно не мог поверить, что таким образом Сталин пытался унизить его. Он настаивал на том, что был очень близок к Сталину. Более того, Сталин якобы спас его от Берии и Абакумова, которые желали устранить маршала. Возможно, что Абакумов, глава СМЕРШа, являлся движущей силой в кампании по дискредитации Жукова, но Сталин хорошо знал, что происходит, и одобрял все действия главы контрразведки{1001}.

Тем временем население советской столицы стало называть Жукова не иначе, как "наш Святой Георгий" - Святой Георгий был покровителем Москвы. После девятого мая - дня великой радости и горьких слез - в столице готовились к полномасштабному празднованию победы. На Красной площади намечалось проведение торжественного военного парада. От каждого фронта в нем должны были принять участие по одному сводному полку (равно как и по одному полку от авиации и военно-морского флота). В Москву специально доставили красное знамя, водруженное в мае над рейхстагом. Оно уже тогда сделалось священным символом победы. Привезли и флаги разбитых германских частей. Для них была уготована своя особая роль.

Советским маршалам и генералам стало известно, что Сталин будет принимать парад 24 июня. Понятно, что тот был Верховным Главнокомандующим, соответственно единственным человеком, кому могла принадлежать основная заслуга в достижении великой победы. Однако по русской традиции принимать Парад Победы было положено верхом на лошади.

За неделю до события Сталин позвал Жукова на свою дачу. Он спросил бывшего кавалериста, не разучился ли тот еще ездить на коне. "Нет, не разучился", - ответил Жуков. "Вот что, - заключил Сталин, - вам придется принимать Парад Победы. Командовать парадом будет Рокоссовский". - "Спасибо за такую честь, - ответил Жуков, - но не лучше ли парад принимать вам? Вы Верховный Главнокомандующий, по праву и обязанности парад следует принимать вам".

Однако Сталин возразил: "Я уже стар принимать парады. Принимайте вы, вы помоложе"{1002}. Прощаясь, он сказал Жукову, чтобы тот принимал парад на арабском жеребце, который ему покажет маршал Буденный.

На следующий день Жуков был на центральном аэродроме, где наблюдал за репетицией парада. Там к нему подошел сын Сталина, Василий. Последний сказал ему по секрету, что его отец уже готов был сам принимать парад, но случился один курьезный эпизод. Дело в том, что три дня назад лошадь, верхом на которой сидел Сталин, понесла. Тот просто неправильно пришпорил ее. Советский лидер пытался остаться в седле, но не удержался и упал. При этом он ударился головой и плечом. Поднявшись с земли, Сталин сплюнул и сказал, чтобы парад принимал Жуков - тот старый кавалерист. Жуков спросил Василия, на какой лошади ехал его отец. Сын Сталина ответил, что на арабском жеребце, том самом, на котором теперь предстояло принимать парад самому маршалу.

Василий попросил Жукова никому не говорить об их разговоре. Поблагодарив его, маршал принялся за собственную тренировку. За оставшееся время до начала парада он не упускал случая покататься верхом.