Падение Берлина, 1945

Наиболее высокопоставленной потерей для войск стал сам генерал Венк. Он получил тяжелую травму во время аварии своего автомобиля, когда возвращался на фронт из ставки фюрера и заснул прямо в дороге. Его заменил генерал Кребс, подготовленный штабной офицер, являвшийся германским военным атташе в Москве еще до начала операции "Барбаросса". Попытки остановить дальнейшее советское продвижение в Померании не привели к успеху. Единственным результатом немецкого контрудара стал выигрыш времени на берлинском направлении. В Кремле окончательно убедились, что быстрый бросок в сторону германской столицы невозможен, и необходимо вначале обезопасить свой фланг в Померании.

Гитлер продолжал запрещать немецким войскам прорываться из окруженных городов. Он присваивал таким пунктам названия "крепостей". Все это являлось примером самоубийственной стратегии режима и бесполезного кровопролития. Гитлер знал, что обрекает гарнизоны таких "крепостей" на верную гибель, поскольку у люфтваффе просто не хватало горючего, чтобы сбрасывать припасы окруженным солдатам. В этих котлах группа армий "Висла" продолжала бесцельно терять свои опытные боевые части.

Кенигсберг и Бреслау еще продолжали держаться, тогда как другие "крепости", или "волнорезы", скоро пали под русскими ударами. 14 февраля в Южной Померании после жестоких и кровопролитных боев был сдан Шнейдемюль. На этот раз даже Гитлер не смог обвинить германские части в отсутствии упорства. Командующий обороной города и его заместители были награждены рыцарскими крестами. Четыре дня спустя, как раз в тот момент, когда операция "Солнцестояние" застряла в грязи, Чуйков дал команду начать штурм Познани. 7-й отдел политуправления его армии, как и ранее в Сталинграде, подготовил специальные пропагандистские мероприятия, предваряющие начало артподготовки. Из установленных в окопах громкоговорителей до окруженных немцев доносилась музыка, которую прерывали слова о том, что единственным путем их спасения является немедленная сдача в плен. Германским солдатам также говорили, что у них нет никакого шанса — основной фронт отстоял от Познани уже на двести километров.

Артиллерийский обстрел немецких позиций начался еще за девять дней до начала штурма. Но 18 февраля был произведен удар невиданной силы. Тысяча четыреста орудий и ракетных установок "катюша" утюжили германскую оборону целых четыре часа. После чего в разрушенные здания крепости ворвались советские штурмовые группы. Если противник продолжал сопротивление в каком-либо месте, то к нему срочно подтягивались 203-миллиметровые гаубицы. Они начинали бить по укрепленным позициям прямой наводкой. Штурмующие активно использовали огнеметы для того, чтобы выкуривать немцев из подвалов домов. Тех германских солдат, которые решались сдаться в плен, расстреливали их же офицеры. Однако скорый конец был неотвратим. В ночь с 22 на 23 февраля комендант познаньского гарнизона генерал-майор Эрнст Гомель положил на пол комнаты флаг со свастикой, лег на него и застрелился. Остатки гарнизона капитулировали.

Осада Бреслау продолжалась намного дольше — город еще держался, когда уже пал Берлин. В результате оборона Бреслау стала одной из самых ужасных в истории этой войны. Фанатичный гауляйтер Ханке был убежден, что столица Силезии должна оставаться немецкой. Именно он объявил

по городским громкоговорителям в конце января об эвакуации женщин и детей. Жизни тех, кто тогда замерз в пути, лежат целиком на его совести.

В Бреслау имелись значительные запасы продовольствия, но очень мало боеприпасов. Попытки сбросить их на парашютах привели к быстрому истощению ресурсов немецкой транспортной авиации. Тогда в конце февраля генерал-полковник Шёрнер решил послать на помощь осажденным часть 25-го парашютного полка. Командир полка пытался протестовать, утверждая, что в районе города совершенно нет посадочных площадок. Однако его возражения не возымели действия, и 22 февраля батальон парашютистов был посажен в Ютербоге, что южнее Берлина, на транспортные самолеты Ю-52. В полночь самолеты приблизились к Бреслау. "Вокруг всего города, — вспоминал один из десантников, — бушевало пламя, и наши самолеты встретил интенсивный зенитный огонь"[209]. Вскоре прервалась связь с землей, и транспортники вынуждены были взять обратный курс. Новую попытку высадки произвели два дня спустя. В эту ночь советские зенитки, расположенные вокруг города, стреляли еще сильнее. Целых двадцать минут пилоты старались найти удобное место для посадки. Три самолета было сбито. Один из них врезался прямо в трубу предприятия.