ПАДЕНИЕ БЕРЛИНСКОЙ СТЕНЫ

Настроения восточногерманских реформаторов, за которыми шла значительная часть общества ГДР, были далеки от «объединительной» эйфории. Реформаторы отнюдь не считали строй ФРГ идеальным и требовали сохранения положительных сторон социального порядка, построенного в ГДР. 28 ноября 1989 года в Берлине состоялась международная пресс-конференция, на которой писатель Штефан Гейм, один из духовных отцов «ноябрьской революции», огласил текст воззвания «За нашу страну», составленного группой деятелей культуры, ученых, рабочих и служащих, представителей оппозиции ГДР. В воззвании речь шла о необходимости сохранить самостоятельность республики и о перспективе построения в ней «общества солидарности, в котором были бы гарантированы мир, социальная справедливость, свобода каждого, возможность беспрепятственных поездок для всех и сохранение окружающей среды». Гейм призвал население ГДР поддержать это воззвание, подписав его, и заявил, что «такой процесс прояснения в обществе тем более важен, что на другой стороне г-н Коль уже начал «увертюру к поглощению» ГДР». Инициаторам воззвания сильно повредило то, что подпись под ним сразу же поставил чрезвычайно непопулярный в республике Эгон Кренц – это дало противникам независимой ГДР повод говорить о «заказной операции СЕПГ». Тем не менее к 19 декабря воззвание подписали более 560 000 граждан ГДР.

Вопреки мнению советников генерального секретаря ЦК КПСС сформированное после выборов в Народную палату 18 марта правительство ГДР во главе с де Мезьером вовсе не собиралось петь с боннского голоса. В коалиционном соглашении партий, на которые оно опиралось, значились цели, которые больше соответствовали советской, а не западногерманской позиции. Там было сформулировано, например, требование о роспуске военных блоков и их замене системой европейской безопасности; до создания системы европейской безопасности ГДР допускала сохранение членства ФРГ в НАТО при условии изменения стратегии альянса и отказа от применения ядерного оружия первым. Далее выдвигались требования о немедленном начале существенного сокращения германских вооруженных сил, о выводе всего ядерного оружия с германской территории и о сохранении полностью обязательств ГДР по отношению к третьим странам (то есть прежде всего в отношении СССР). Обеспокоенный Бонн оказал мощнейшее давление на де Мезьера, и в правительственном заявлении последнего многие пункты коалиционного соглашения не были упомянуты. Однако создание системы европейской безопасности по-прежнему фигурировало там как главная цель переговоров «два плюс четыре»; отсутствовало категорическое требование вхождения объединенной Германии в НАТО; вместо этого не исключалось ее «двойное членство» в НАТО и ОВД.

Показателем накала бури противоречивых страстей, которую вызвал приход к власти в ГДР оппозиции, противопоставлявшей себя СЕПГ и ее политическому курсу (в том числе официальному курсу на дружбу с СССР), может служить публичная дискуссия на тему «Раздумья о Германии. Европейское измерение», состоявшаяся 2 мая 1990 года в Доме советской науки и культуры в Берлине. Для группировавшихся вокруг ДСНК сторонников сохранения тесных связей ГДР с Советским Союзом вопрос о том, как будут развиваться дела в этой сфере, носил жизненно важный характер. Для участия в дискуссии руководство ДСНК пригласило видного представителя ПДС Ханса Модрова, только что покинувшего пост председателя Совета министров, известного деятеля партии «Форум» Фридриха Шорлеммера, недавно примкнувшего к социал-демократам, и меня в качестве «модератора», тот есть ведущего дискуссию. Я принял приглашение прежде всего потому, что надо было что-то противопоставить все более четко ощущавшемуся в ГДР давлению западной пропаганды, главным (хотя и несколько завуалированным) тезисом которой было – СССР проиграл и нечего обращать на него внимание.

Модров сразу определил общее направление дискуссии, сформулировав ее тему следующим образом: «Как следует обращаться с германским вопросом, чтобы это пошло на пользу немцам и их соседям?»