ПАДЕНИЕ БЕРЛИНСКОЙ СТЕНЫ

3. В дальнейшем психологический фон для сравнения Востока и Запада Германии изменился; восточная зона оккупации выплачивала репарации Советскому Союзу и Польше, а западные зоны, наоборот, получали помощь в виде «плана Маршалла»; это воспринималось как гарантия, что в будущем в западных зонах будет жить лучше; в результате начался постоянный отток высококвалифицированной рабочей силы и специалистов с Востока; возведение стены предотвратило экономический коллапс ГДР вследствие ухода рабочей силы; помешать строительству стены могло бы согласие Запада рассмотреть возможности, открывавшиеся «Сталинской нотой» 1952 года (СССР предлагал тогда объединение Германии на основе свободных выборов в том случае, если она не будет участвовать в военных союзах, направленных против кого-либо из участников антигитлеровской коалиции), однако этого не было сделано.

4. Участие ГДР в разделении труда в рамках СЭВ привело к высокой специализации ее предприятий; кризис советской экономики вызвал неплатежеспособность СССР, что привело к банкротству целых отраслей народного хозяйства ГДР (например, вагоностроения, которое было целиком ориентировано на советский рынок); в крахе таких предприятий часто винят объединение, но это неверно – по сути, это последствия глобализации.

5. Для общественного сознания ГДР были типичны настроения коллективизма; там на деле происходил переход от «я» к «мы», члены так называемых «социалистических бригад» на производстве встречаются друг с другом до сих пор; создававшиеся под сильным нажимом сверху сельскохозяйственные кооперативы стали затем чрезвычайно популярны среди своих членов; эти кооперативы существуют и поныне, только под другим названием; всеобщее одобрение вызывало приблизительное равенство доходов для всех.

6. После ликвидации стены разница в материальном положении западных и восточных немцев сохранилась; «западники» по-прежнему богаты, «восточники» по-прежнему бедны; до сих пор «восточники» получают за равный труд меньшую заработную плату, чем «западники», восточноберлинцы стремятся работать в Западном Берлине, чтобы больше зарабатывать.

7. Сохраняются и различия идеологического характера: для населения Восточной Германии характерен атеизм, влияние церкви падает, число прихожан не растет, а если не передавать традиции от поколения к поколению, то они умирают; с другой стороны, в «новых землях» не приходится бороться за равноправие женщин – в ГДР все женщины работали на равных основаниях с мужчинами.

8. Беспокоят масштабы приобретающего массовый характер переселения восточных немцев в «старые земли» уже после объединения Германии; бежит в первую очередь молодежь и интеллигенция; причины – рекордная безработица, отсутствие возможностей карьерного роста в Восточной Германии; эта проблема экономического порядка, но она обостряет все остальные.

9. ГДР была государством, заботившимся о своих гражданах (вполне в традициях Бисмарка); отношение к ней – это одновременно и отношение к демократии; по существу, дело идет об ответе на вопрос, какая система лучше – старая или новая? И, если судить по результатам опросов, многие на Востоке отвечают: новая система – дерьмо!

10. Настроения в «новых землях» характеризуются одним словом: ностальгия; критиковать подобную ситуацию бесполезно: любовь к родине – это всегда положительный фактор; видимо, приходится рассчитывать на библейский рецепт: Моисей водил свой народ по пустыне, пока не вымерли старшие поколения, помнившие, как они жили до начала исхода; в то же время отвращение к политике ширится и в Западной Германии, а это также признак кризиса демократии[4].

В других докладах на конференции, а также в дискуссиях подтверждался тот факт, что реализованный в 1990 году способ установить германское единство оставил за бортом мнение значительной части населения ГДР. Прежде всего не было учтено его право участвовать в формировании облика единой Германии. Подчеркивалось, что во время самого массового за всю историю ГДР митинга 4 ноября 1989 года на Александер-плац в Берлине (почти 1 миллион участников) не было ни одного лозунга или транспаранта в пользу объединения с ФРГ. Профессор Бременского университета Макс Каазе высказал предположение, что будь соотношение между численностью населения германских государств не 60 миллионов к 17, а более уравновешенным, не было бы их объединения, во всяком случае в тех формах, в каких оно произошло. Большинство участников конференции считало, что сближение между «новыми» и «старыми» землями налицо, но происходит оно медленно и не приведет к выравниванию ситуации в них в обозримом будущем. Определенным пессимизмом повеяло от констатации, что сегодня в Германии обсуждаются те же самые вопросы, что и 20 лет назад. В целом мнение немецких специалистов по изучению общественного мнения разительным образом отличалось от праздничных фанфар организаторов юбилейных торжеств, для которых «все обстоит к лучшему в этом лучшем из миров».