Падение: битва за Агору

Синта кивнула:

– Бун, пожалуйста, пригляди за Талайлой. Я сбегаю к дяде.

Бун знал, что родственник жил ниже на семнадцать уровней их огромного муравейника. Он согласился и перехватил локоть Талайлы. Девушка хромала и охала. Синта выбежала и понеслась по коридору к лифту. Бун повёл ковыляющую Талайлу к себе.

Вечерок выдался весёлым, посчитал Бун. Ему удалось размяться и навести порядок у соседей. Он рад был помочь Талайле. Сколько он знал, Талайла отличалась спокойным нравом и слыла хорошими оценками в школе. Девочка единственная из жильцов, кто могла вселить веру в чистоту и порядочность.

Пока они шли, Бун заметил, что все двери как одна молчали и лишь наблюдали глазками своих видеофонов. Соседи попрятались и наверняка не сунули бы носа, даже если бы Юджин убивал дочь, а та орала как сумасшедшая. Они могли только пожаловаться в полицию на шум который тревожил их собственный мирок, предпочитая не вмешиваться.

Талайла доковыляла до кровати и села. Бун стал на колено и осмотрел ногу. По бедру расплывался огромный синяк с две ладони. Пятно набухало сиреневым прямо на глазах.

– Тебе нужно обезболивающее, – сказал он. – У меня есть уколы.

Талайла утирала лицо от слёз и через всхлипы вздыхала:

– Спасибо, дядя Бун.

Бун достал из холодильника одну из ампул с иглой, лекарства, которое часто ему пригождалось и спасало после ушибов и царапин от пуль. Теперь оно пригодилось избитой пьяным отцом девушке. Бун обколол вокруг синяк, и попросил подождать десять минут. Талайла сквозь грустную улыбку поблагодарила:

– Дядя Бун, я ненадолго. Сейчас мама приведёт дядю, и мы перенесём отца к нему.

– Могла и позвонить ему, – буркнул Бун. Он сердился, когда что-то нежданно врывалось в его жизнь.

– Он глухой. После того как упал на работе. Калека, – извинилась девушка.

– Весело у вас в семье. Алкаши, калеки… – не церемонясь, пробормотал Бун. Он всегда говорил прямо, то что думал и, пожалуй, за эту прямолинейность расплачивался одиночеством. Во всём мире был только один человек, который терпел характер Буна. Но Наты рядом не было и некому было успокоить и потрепать щёку после ворчания:

– А это правда, что у вас нет руки?

Бун покосился и почесал титановый протез, который, как он думал, умело скрывал:

– С чего ты взяла.

Талайла прикрыла рот рукой:

– Вы плечо часто чешете, – девочка наивно пожала плечами. – Это ничего. Вы даже с такой рукой – единственный нормальный здесь!

– Я? Нормальный? – Бун не любил, когда его обсуждают.

Гостья развела руками:

– Вы не били свою жену, говорят… А это редкость… Наверное, вы единственный в доме, кто так не делал.

Бун сердито покосился:

– Если даже и так это не значит, что я нормальный.

Талайла шутливо отмахнулась:

– Да ну! Вы – не как все. Все вас в доме боятся.

– Боятся? И что с того?

– А то что к нам не лезут бандиты из-за вас. Наоборот, каждый жилец спрашивает, когда приходит – дома ли Бун?

Бун дёрнулся:

– Чего!? Зачем!

Талайла пожала плечами:

– Если вы дома, это значит, что сегодня грабители будут обходить наш дом стороной. Шайки с соседних домов, да и местные. Никто не суётся когда вы тут.

– Ты что такое говоришь Талайла? В доме живёт десять тысяч человек!

– Вот они все вас и боятся! – она прыснула в ладошку. – Вы же всегда с оружием. Говорят какой-то спецназ из Министерства.

Талайла замерла и мечтательно захлопала глазами.

Бун после её слов, вспомнил, как десять лет назад завалился домой с задания обвешанный гранатами. Оружие торчало из рюкзака во все стороны, а за спиной болталась его снайперская винтовка. Тогда работёнка вышла на славу, они с Германом и Натой отличились. Бун чувствовал себя героем, которому можно всё. Свалил гору оружия в квартире, потом напился и с кем-то повздорил. Это была малолетняя шпана, которую он без труда раскидал. Они громко слушали музыку прямо в подъезде и вдыхали какую-то гадость. В общем, Бун тогда навёл шороху на весь дом. После происшествия ему никто ничего не сказал, но Буну было стыдно вспоминать, как пьяный бил зарвавшихся малолеток.

Он почесал за ухом:

– Любопытно…

Талайла расплылась в улыбке:

– Да? Вы не знали?

Бун хлопнул себя по лицу, стараясь скрыть стыдливую физиономию. Талайла добавила:

– Вы – наш лучший сосед!

– Кто говорит? – с недоверием буркнул Бун.

– Никто. Вы очень добрый! Я это чувствую, – Талайла повеселела и подпрыгнула, потом задумалась и пробормотала. – Почему не вы мой отец?

Бун пожал плечами. Ему не хотелось расстраивать эту затравленную девушку, живущую с тяжёлым ощущением, что она не такая, как все, окружённую недалёкими сверстниками, ещё и тем что её отец – пьянь и мерзавец. А он – Бун даже не мог дозвониться до старшей дочери, она не брала трубку. Младшая иногда звонила сама, но быстро спрашивала – как дела, и, ссылаясь на разные занятия, заканчивала разговор.

– Плохой из меня отец, Талайла, – тихо сказал он.

– Да ладно! – она отмахнулась. – У вас же дочка?

– Неважно, – погрустнел он.

– Мама говорила, что она вас любит!

– Ага… Как же… – хмыкнул он.

– Глупости! Как вас можно не любить? Я бы любила… – Талайла выпятила нижнюю губу.

– Талайла, заканчивай! – рявкнул Бун.