Падение дьявольского эдема, или Последний вздох перед погружением в преисподнюю

Давай ка я тебе задам загадку, а ты попробуешь её отгадать?», – после небольшой паузы Гермес тихо проговорил:

«Если Зевс – это аббревиатура, то какие слова в ней зашифрованы?»

«Да Агамемнон, из каких слов оно состоит? Очень интересный вопрос, Гермес. Я даю тебе три попытки», – сказала Персефона и с присущей ей теплотой и нежностью в глазах, начала пристально смотреть на Агамемнона, и на её лице вновь проблеснула улыбка.

Агамемнон, немного потупив взгляд в пол, почесал правой рукой голову и задумался на минуту, после чего сказал:

– Знающий Естество Властитель Сущего.

Персефона из сжатой в кулак в ладони выпрямила указательный палец.

Спустя две минуты Агамемнон произнес

– Знамение Единого Вселенского Сознания.

Персефона выпрямила средний палец

Агамемнон задумался на три минуты, тяжело вздохнул, развел плечами и с недоумением на лице сказал

– Земное Единовластное Воплощение Справедливости

Тут все присутствующие в кабинете заулыбались, Гермес даже немного усмехнулся на выдохе и продолжил: «Справедливости…ты…тут немного…перегнул, но могу тебе сказать, что одно слово ты почти угадал имя Зевса дано ему не просто, значение оно носит…»

В этот момент Посейдон тихонько кашлянул в кулак.

Гермес переглянулся с Персефоной. Персефона подняла одну бровь и с загадочной улыбкой на лице кивнула Гермесу.

«Как раз и проверим, мил ли он ему, или нет. Агамемнон, ты же готов умереть вот прямо вот в этот момент, узнав ответ на эту загадку?», – зловеще улыбаясь спросил Гермес.

Агамемнон нервно проглотил слюну, его глаза заблуждали из стороны в сторону: «Сегодня я увидел больше, чем может быть мне предназначено было, и куда больше, чем все те, кого я знаю. В принципе, я готов, хотя ощущение того, что я умер меня преследовало, с того момента как вы воплотились в этом кабинете»

Руки Агамемнона похолодели и на лбу выступили капли пота.

Гермес, выждав небольшую паузу, медленно и тихо сказал:

«Это ты правильно подметил, что изменения в твоей жизни сегодня подобны смерти людской.

Агамемнон, Зевс носит имя данное ему, не просто так. Зевс – это Зародышево Естественный Вычислитель Спаривания. Он выпускает на этот свет того, кого считает необходимым, и не позволяет появляться тому, в чьем появлении не видит смысла».

Агамемнон, медленно перевел взгляд на пол и на некоторое время ушел в себя, а Гермес продолжал все с такой же зловещей интонацией в голосе: «Ты же понимаешь, что эксгумация с последующей заменой на бионические протезы половых желез у мужчин и женщин проводится не в рамках контроля численности населения, и даже не в рамках матриархального права выбора партнера для рождения ребенка…

Он…знает…не просто кто должен родиться…его прогностические способности гораздо…гораздо шире охватывают цепь полимеразных превращений при слиянии дезоксирибонуклеиновых кислот людей…

Рождение олимпийцев – это не просто вычисление наиболее доминирующих особей с предоставлением права полной свободы деятельности»

В этот момент со стороны стола Персефоны раздался еле слышный звуковой сигнал. Она взглянула на Гермеса и кивнула головой.

«Не более трех минут, Персик», – быстро сказал Гермес.

Персефона показала четыре пальца, и Гермес кивнул ей в ответ, после чего продолжил:

«И вкладывания всех имеющихся ресурсов в их творческие увлечения и эксперименты – это не бессмысленное следование за вожаками…

Зевс видит на что они способны, еще до момента объединения цепей днк, и выбирает…

исходя из ситуации… кто необходим в данный момент… Но есть одно но, дважды один и тот же олимпиец рожден быть не может, как и клонирование его не принесет подобных результатов»

«По утверждению Зевса», -недовольно добавила Персефона: «Ладно он уже добрался до зоны призрачного леса. Агамемнон, ты берешь на себя управление оленями, и будь пожалуйста поаккуратнее их в этой зоне только два, Гермес на тебе стая волков, Посейдон ты в Полифеме»

Посейдон впервые за всё это время моргнул, также медленно и неохотно, как поднимал руку перед тем как покашлять в кулак в прошлый раз.

…

Сквозь бурелом вечернего леса мчался обрызганный со всех сторон бордовой кровью черный внедорожник, в радиаторную решетку которого намертво впилась острыми черными рогами оторванная по горло бычья голова, в водительскую дверь был воткнут огромный окровавленный двусторонний топор с бриллиантовыми лезвиями, на краю рукояти которого трепетала по ветру метровая рубиновая цепь, на конце которой болталась огромная четырёхпалая оторванная кисть без ногтей с вытатуированным на тыльной части номером -семьсот сорок семь и тремя черепами под каждой из цифр.

«Ебать, не братан, ну ты глянь, как они там распизделись, помнишь, да мы, да вы, а что в итоге. А в итоге – на нахуй и уже восемь кругов за спиной, еще шажок и баю-баю цепи, а потом мы вернемся сюда, но не сразу, конечно, не сразу. Для нас с тобой нужен простор, иначе никак, но им этого не понять никак, хватит тут на подачках сидеть, берешь свою и отстаиваешь, вот это правильно…вот это правильно»