Падение драконов

Изюминка последовала его примеру, ее удары были точными и аккуратными, и куски шеи дракона падали к ее ногам, и Гэвин был рядом с ней, и Майкл пролез к ним и расширял дыру, как матрос, разделывающий кита. Копье Майкла вонзилось в бок дракона, и Калли выпускал одну зачарованную стрелу за другой, и даже при ураганном ветре и буране большие луки натягивались, и стрелы, таинственные и смертоносные, глубоко вонзались в шкуру бьющегося змея.

Кажется, Урк Моган первым поразил большой красный глаз. Или, возможно, это был Типпит, или Безголовый, или Длинная Лапища. Но к тому моменту, когда Том Лаклан принялся размахивать мечом, как женщина, которая колет дрова, к тому моменту, как Майкл почернел от ихора, а руки у него обгорели даже под защитой двадцати амулетов, к тому времени, как Филип де Бозе по плечи погрузился в плоть дракона, а Гэвин чуть не захлебнулся в черной крови, дракон ослеп и перестал творить заклинания. Сгустки пламени и силы обрушились на него, последние лохмотья его защиты осыпались и больше не восстановились, и он оказался беззащитен перед беспощадными врагами.

Наемники навалились на черный щит.

Огромная радуга света поднялась из долины Лили Берн и поплыла над полем боя, как облако в детском сне. Тысячи фейри — или миллионы. Разноцветные яростные огоньки закружились среди бури.

Бланш шла со знаменосцами, и Фрэнсису Эткорту явно не терпелось броситься вперед, чтобы нанести удар, и она выхватила собственный меч. Она оглянулась через плечо и увидела еще кого-то в доспехах, ее толкнули, и она двинулась к черному щиту. Стрелы летели вокруг, у нее не было шлема… и ни страха, ни ужаса, ни радости, ни даже жажды мести.

— Давайте! — крикнул пронзительный голос позади нее.

Бланш оглянулась и увидела Клариссу, королеву Арле. Она вся раскраснелась и толкалась. В руке Бланш был меч. Она шла вперед вместе со строем. Никто не пытался ее остановить, и, когда черные щиты расступились, ее гибкий меч, украшенный буквой «М» Мортирмира, вместе с восемью сотнями других мечей полоснул черную шкуру.

Глубоко в пещере черной плоти Том Лаклан взревел: «Лакланы за Э!» — и отсек еще кусок. Изюминка ударила снизу вверх аккуратным sotta.no, и копье, ставшее почти живым существом, вонзилось в плоть, словно разрезая занавеску, и обнажило белую кость.

Хребет.

Плохиш Том замер, осознавая, и широко улыбнулся.

— Гектор! Мщу за тебя! — закричал он и ударил по драконьей шее.

И тут их накрыли фейри. Цветная волна обрушилась на умирающего дракона, растворяя его черный и принимая его в себя. Когда крепость его смертного существа перестала быть, Эш сбежал в высший эфир, чтобы подождать еще сто эонов, вырастить новых союзников, и…

Он был не один. Омерзительные фейри ободрали его суть, словно герметические гиены, и он остался обнаженным на бескрайней равнине. Но он был не один.

В эфире стояла бесконечная толпа золотых существ — больше, чем армия боглинов, и каждое сияло трансцендентным золотом. Они были как ангельское воинство. Кого-то он знал, но большинство — нет. А впереди всех стоял Красный Рыцарь, его заклятый враг, во главе строя мужчин и женщин, ирков и Стражей, строя его жертв, его врагов и всех прочих, и все они пылали, как солнце.

Стоя на стеклянном полу часовни аббатства Лиссен Карак, Дезидерата подняла руки и сказала:

— Те Deum.

Эпилог Сочельник

Адриан Голдсмит слез с лесов последним. Он вообще был странным молодым человеком, этаким наброском в контрастных тонах, как и многие представители его поколения. На нем была простая и скучная рабочая одежда, на бедрах — рыцарский пояс, а на вороте — значок войска наемников.

В нефе большого зала нового дворца в Ливиаполисе беременная вдовствующая императрица сидела на стуле, специально изготовленном для нее, и наблюдала за работами над огромной фреской.

Голдсмит помахал ей рукой, и она улыбнулась, а ее рыцарь Галаад д’Эйкон помахал в ответ.

Спускался Адриан долго. Строительные леса конструкции Безголового сами по себе были чудом техники, и он включил в них достаточно платформ и лестниц и для небольшой осады. По крайней мере, так показалось художнику-рыцарю.

Он поклонился вдовствующей императрице, почувствовав под ногами твердый мрамор.

— Ваше величество. Я хотел бы, чтобы вы посмотрели.

Мортирмир, увидев кивок Безголового, поднял руки, заливая верхнюю часть стен светом. Но это было еще не все: вспомнив рисунки Голдсмита, он добавил цветов, которыми планировали раскрасить фреску, позолотил доспехи и сделал дракона непроницаемо черным.

У багрянородной Ирины перехватило дыхание.