Падение драконов

Воля ответила, сосредоточив на орудиях все свои усилия. Но хор ждал этой атаки, и теперь воля колотилась в щиты, сбивая один и тут же наталкиваясь на второй. Пушки были приманкой. Мортирмир был уверен, что воля нападет именно на них.

Теперь Мортирмир перехватил инициативу, и ни один пушкарь не погиб.

Мортирмир все создавал и создавал щиты одновременно с ослепительным набором атак: яркие огненные шары, разноцветные молнии, ветер всех цветов радуги и других, уже недоступных человеческому глазу.

Воля остановила все атаки.

Если честно, мир за щитами представлял собой безумную какофонию шума и света.

— Попробуй хотя бы немного отвлечь их, — сказал Мортирмир во Дворце Габриэля.

Люди падали. В рядах малого отряда появились бреши. Схоларии прекратили наступление. Вардариоты не могли больше двигаться вперед и, несмотря на крики Криакс, дрогнули и побежали. Руки у гильдейцев Эдварда дрожали.

Но…

Пока Габриэль готовился в своем Дворце, Святая Екатерина плыла вперед. Войско наемников разделилось, чтобы обойти малый отряд с двух сторон. От водоворота хаоса их отделяло всего сто шагов.

Габриэль, несмотря на свои опасения, приготовился колдовать. Он вошел в свой Дворец и помахал Пруденции.

— Ты уже очень близко, — тихо сказала она.

— Мои друзья умирают, — ответил он.

— Да.

Он указал на три простых знака.

— Позволь мне, — попросила она. — Тебе не стоит сейчас работать с силой.

В реальности Габриэль усилил свой голос.

— Лучники! — крикнул он. — Рыцари! Вперед!

Затем он отодвинул Анну Вудсток и бросился навстречу буре. Он не видел, что этруски и пугала тоже идут вперед. Он не видел, что Калли выпускает одну тяжелую стрелу за другой, целясь в чудовищную тварь, да повыше. Он не видел Тома Лаклана, Майкла, Изюминку, Фрэнсиса Эткорта и других, которыми он командовал годами.

Но он знал, что они рядом.

Все вместе они наступали на врага.

Щит одайн был подобен стене из мягкой глины: липкой, приторной, отвратительной, мучающей все чувства до единого. Но мягкой.

Копье резало его, как масло, и Габриэль на мгновение вспомнил, как боролся с проклятием своей матери. Каждый удар оружия пробивал дыру в щите. И тут он увидел гору червей на другой стороне, тысячу тысяч прожорливых пастей. Он глубоко вздохнул и продолжить рвать щит, хотя черви уже смотрели на него. В двух шагах справа меч Плохиша Тома огненной молнией взрезал щит, и даже в адской пасти одайн Габриэль услышал крик:

— Лакланы за Э!

А потом он начал убивать. Это походило на учебное упражнение, он будто резал воздух. Черви имели примерно такую же плотность, как их щит, и они пытались бежать от него и Лаклана; сверкающая серая стена, испещренная многочисленными пастями, корчилась и отползала.

Том Лаклан небрежно, как на турнире, нанес два удара по трещине в щите. Габриэль ударил слева от себя, расширяя разрыв.

Мортирмир уже не выдерживал яростных атак. Но теперь он был не один, и Танкреда плела свою паутину быстрее герметического паука, пока магистр Петрарка ткал полотно обмана и примирения. Морейский магистр упал, обессиленный, и был убит, хор дрогнул, и щиты замерцали. Умирали люди, умирали ирки. Но…

Хор держался. Воля отвлеклась, мечи вгрызались в нее в реальности, а алмазно-твердый гибкий щит лопался во многих местах. Воля передумала, и в эфире зазвучали ее мысли: миллионы составляющих ее существ требовали, приказывали, кричали, получали ответы.

Мортирмир нашел то, что искал в тумане связей, объединявших одайн. Вместе с хором он расшифровал эту связь. Проанализировал. Подготовился.

Если бы это был поединок на мечах, то все атаки, все молнии, все огненные шары, все мечи оказались бы всего лишь обманом. Финтом.

Мортирмир собрал остатки силы в своем хоре.