Падение драконов

— Я этого не говорила, — огрызнулась она, — но вы правы. Я планирую напасть неожиданно. Ему придется переправляться через реку?

— Да, — сказала Жизель.

— Вот и отлично. Завтра перед закатом. — Она щелкнула пальцами, отгоняя неудачу.

— А это весело.

Кронмир поклонился и ушел. Он позволил себе взглянуть на герцогиню, но Жизель разговаривала с капитаном морской пехоты. Он сменил коней, оставил вторую верховую оруженосцу сэра Милуса и уехал с его лучшей лошадью в поводу. Лошадь отдохнула, сам он чувствовал себя хорошо. Любопытно было ощущать себя всего лишь вестником, не несущим никакой ответственности, и у него хватало времени на размышления. Он подумал, что госпожа Элисон сильно его недолюбливает, и предположил, что это проявление ее преданности императору, которого он и в самом деле несколько раз пытался убить.

Он не вспоминал о Брауне неделю, а теперь вдруг начал тревожиться. Пожалуй, Брауна он мог назвать другом, но все же без колебаний отправил его в Митлу.

Зная Жизель, он должен был предположить, что теперь, когда она больше не нуждалась в нем, его дружба стала неудобной. Эта мысль угнетала, но зато казалась истинной. Или, возможно, ее новая дружба с госпожой Элисон помешала ему. Он знал вкусы герцогини и не воображал, как порой делают мужчины, что сможет изменить их.

О себе он старался не думать. Рыцарский пояс вызывал у него очень много совершенно неразумных чувств.

«Почему я не рядом с императрицей? — рассуждал он. — Ей нужны мои советы, и я ей нравлюсь. Почему я выбрал госпожу Элисон?»

Потом понял, что, разумеется, она сердится на него, потому что считает приставленным к ней шпионом императора. Разумеется.

Он вздохнул. Большую часть поездки он размышлял о тайных соперниках, как называл их у себя в голове. Он знал много деталей и нюансов, которые кратко пересказал императору. Например, имелось довольно достоверное сообщение о том, что люди, прикоснувшиеся к патриарху, сгорают и что его рясы сотканы из металлической проволоки и какого-то ифрикуанского вещества, которое не воспламеняется. Это было интересно: он прочитал дюжину отчетов об ифрикуанских тканях, пытаясь найти что-то подобное.

Об этом он узнал четыре дня назад, когда Браун сообщил, что герцог Митлийский тоже сжигал людей, которых касался, и носил одежду, сшитую для него в Ифрикуа, и это продолжалось более года.

У Кронмира начала складываться теория об одайн, которая вполне могла выдерживать критику, но доказательств не хватало: что Некромант был «мятежным одайн».

Мятежники старых времен. Выжившие с момента последнего открытия врат, когда восторжествовали драконы. Тогда одайн, наверное, были союзниками драконов. Их волю сковали и, возможно, до сих пор не отпустили, позволяя действовать только через посредников. Но на их стороне могли быть союзники, а не только немертвые.

Например, патриарх и герцог Митлийский.

Кронмир ощупал свою теорию со всех сторон, как больной зуб языком. Он был почти уверен, что обнаружил серьезный недостаток во взрослении одайн. Что когда они захватывают мысли других существ, то становятся более зрелыми. Возможно, разум одайн — что-то вроде демократии, и со временем воля перестала быть единым целым и снова начала делиться… Или нет.

Сколько же их появится в день открытия врат.

Солнце уже зашло, и он вытащил худ и тут увидел разрушенный храм и двух вениканских егерей, которые провели его к длинному гребню над митлийской дорогой, где поспешно ужинали воины зеленого отряда.

Они отправили его на юг, предложили проводить, но он отказался. Он успел перевалить через два холма, когда стемнело. Лошадь чуть не оступилась и не рухнула, и Кронмир выругался. Он устал, обе лошади — тоже, а леса северной Этруссии были обширны и густы.

Взошла луна, Кронмир спешился, выпил глоток вина и прислушался. Не помогло. Он снова поехал на юг, а потом отклонился на восток. Луна светила все ярче. Он находился примерно в пяти лигах к востоку от разрушенного храма и знал, что имперская дорога вьется по тенистой долине у него под ногами. Просто он не мог найти зеленый отряд и чувствовал себя глупо из-за того, что отказался от проводника.

Похоже, придется вернуться назад и попросить проводить его. Сообщение нужно доставить. Он прикинул, не поехать ли по дороге. На первый взгляд это казалось безрассудным, но он был уверен, что Фейвор заметит всадника. Правда, всегда оставался шанс, что в лунном свете его не опознают и застрелят.

Но эта часть ночи прошла хорошо. Незадолго до полуночи из темноты появился человек. Уа’Хэ узнал его.

— Какого черта ты идешь с юга?

— Сам не знаю, — признался Кронмир.

Вскоре при свете фонаря и небольшого магического огонька Кронмир показывал Фейвору, где располагается Сан-Батист.

— Ребята устанут, — сказал Фейвор. — Она хочет разбить лагерь прямо здесь, на этом хребте или за ним.

В свете фонаря лицо его казалось чудовищной маской.

— Будете изучать поле боя или устанавливать лагерь? — спросил он Кронмира.

Кронмир устал, но энтузиазм молодого человека был заразителен.

— Поле боя, если вы не против.