Падение «Галактики»

— Только не нарушайте общественный порядок, — напутствовал я ее.

— Для дачи показаний вновь вызывается свидетель номер два, — объявил судья.

— Он отлично рассказывает, — заметила, подсаживаясь на освободившееся место баргонца, моя жена.

— Это тебе так кажется, — с улыбкой ответила спутница «второго». — Как твой медовый месяц?

— Нет слов…

— Серьезно? — Скала улыбнулась.

Я, вполне сознавая, что подслушивать нехорошо, прибавил громкости звукоуловителя и прислушался.

— Стала бы я тебе врать? — ответила Даша.

— Надеюсь, что не стала бы… Домой не тянет?

— Пока нет, — девушка пожала плечами. — Да и поскольку рядом ты и наш «свидетель номер два», я словно дома… Будто рядом со своей семьей…

— Теперь у тебя другая семья, — заметила собеседница и грустно улыбнулась.

— Это верно, но он моя новая семья, а вы как родственники. Кровные родственники. Понимаешь? Ну, как сестра и брат…

— Понимаю, — со вздохом ответила Скала. — Кровные, хотя и в другом смысле…

— Девушки! — возмущенно прошипела за спиной собеседниц сухопарая дама с высокой прической и близорукими, навыкате, глазами. — Не мешайте слушать!

Девушки, как по команде, скривились и одновременно продемонстрировали даме наградные баргонские перстни «За доблесть». Носились эти престижные среди военных украшения на среднем пальце левой руки…

Вечером, когда народ начал не спеша разбредаться по гостиницам и развлекательным заведениям, мы решили разделиться. Даша осталась с баргонцами в небольшом кабачке напротив суда, а я, чтобы не мешать их приятному общению, отправился убивать остатки вечера в кафе-баре на первом этаже административного здания Межгалактического Союза. От типичных заведений подобного рода бар отличался не только тем, что в нем никто никогда не видел наличных денег, поскольку здесь продавались только легальные напитки, но и целым набором удобств. В частности — кабинками для приватных бесед. Мне беседовать было не с кем, но я все равно выбрал уединение углового отсека и расположился там с большой кружкой светлого пива. Стенки кабинок были выполнены из плотного дерева, вроде земного дуба, и действительно казались достаточно надежными звукоизоляторами, хотя любому нормальному человеку было понятно, что подобное впечатление обманчиво. Для удовлетворения любопытства я включил звукоуловитель и направил его на стенку справа…

— Слушай, дружище, ты не нападай на меня так уж сильно, — попросил «свидетель номер три». — Что было, то было. Теперь-то зачем так откровенно злиться?

Я насторожился. Голос «третьего» был мне знаком до зубной боли, но в то же время я твердо знал, что он не может сейчас находиться в баре. Из этого следовало, что тот, к кому он обращается, развернул вход в инфопоток.

— Ты думаешь, что на радостях тебя все простили? — спросил Сыромятин, голос которого узнать мне было также несложно. — То, что ты не обвиняемый, а свидетель — пока, во всяком случае, — вовсе не дает тебе права диктовать условия. Ты проштрафился по-крупному, и, если не найдется кто-нибудь еще более «крайний», тебе придется отвечать на всю катушку… Запомни это, «дружище»…

Я с удовлетворением отметил, что не ошибся в первом предположении, и добавил к формирующейся в голове картинке еще один отрадный штрих: генерал честен, как всегда.

— Да, я понимаю, — в голосе «третьего», то есть Викторова, слышалось явное раскаяние. — Но ведь сколько я сделал плохого, столько и хорошего!

Я чуть не подавился, услышав это нахальное заявление. Сыромятин, видимо, тоже слегка оторопел от неслыханной наглости Адмирала, поскольку в диалоге наступила трехсекундная пауза.

— Ты… нескромен, — явно едва сдержавшись, чтобы не нагрубить, заметил генерал. — Хорошо, что тебя сейчас не слышит наш «свидетель номер один»…

— Он просто псих! — с неприязнью буркнул Викторов. — Инквизитор! Но мы-то с тобой разумные и уравновешенные существа. Неужели мы не договоримся?

— Поцелуй меня знаешь куда? Хотя нет, слишком большая в этом случае тебе выпадет честь… — «четвертый» сплюнул на стерильный пол. — Все, мне завтра на слушание, хочу выспаться…

Я был вполне согласен с Сыромятиным, а слова Адмирала о том, что я просто псих, — запомнил. Этот наивный негодяй глубоко заблуждался. В отношении таких слизняков, как он, я был не просто псих. Очень не просто…

— Господи, ну кто там еще? — недовольно проворчала Даша. — Только уснула…

Я сначала не понял, что она имеет в виду, но, проснувшись окончательно, осознал, что ее разбудил настойчивый звонок голофона. Не слишком уверенно нашарив кнопку ответа, я все же догадался включить только звук, поскольку мое заспанное изображение в тот момент было бы очень далеко от совершенства.

— Слушаю, — откашлявшись, буркнул я.