Падение гордых. Книга священномученика Киприана Карфагенского «Книга о единстве Церкви» как обличение современных расколов

Святитель Киприан пишет: “Он <демон>[2] изобрел ереси и расколы, чтобы ниспровергнуть веру, извратить истину, расторгнуть единство” (Священномученик Киприан Карфагенский. Книга о единстве Церкви. С. 178) – здесь сатана назван изобретателем и источником ереси и раскола и духовным отцом всех отступников от Церкви. Из его чрева текут мертвые воды раскола, они, начинаясь в аду, растекаются по всей земле и снова собираются в преисподней. По словам Апокалипсиса, сатана – древний змей, сорвал с небес своим хвостом треть звезд (см.: Откр. 12, 4). Глава этого дракона – гордыня, хвост его – ложь, треть звезд – Ангелы, которых он оторвал от Бога и увел за собой. Раскол в Небесной Церкви – это первая мировая трагедия, это катастрофа, которая потрясла мир. Если бы не было греха раскола, то первоангел не превратился бы в сатану, спрута, который своими кольцами охватил всю землю, присосался к ней и пьет ее кровь. Ангелы не превратились бы в демонов – чудовищ ада, наши праотцы не были бы введены Люцифером в грех богоборчества, и жизнь человека на земле была бы блаженной, как на Небесах – у светлых духов, созерцающих Бога. Поэтому раскол в Небесной Церкви – начало всех грехов. Человеческие преступления и злодеяния на протяжении всей истории – как бы эхо греха первоангела, а все грехи многочисленных расколов на земле – лишь подобие восстания сатаны против Бога в Небесной Церкви.

Святитель Киприан Карфагенский говорит, что сатана через раскол “восхищает людей из самой Церкви и, когда они видимо приближались уже к свету и избавлялись от ночи века сего, снова распростирает над ними, не ведомо им, новый мрак” (Там же). И раскольники“ называют однако же себя христианами и, блуждая во тьме, думают, будто ходят во свете” (Там же). Так заблудившийся путник болотные огоньки принимает за огни родного дома, спешит навстречу им и увязает в трясине. Так неопытные подвижники мертвый фосфорический свет падших духов принимают за свет явившихся к ним небожителей.

Господь назвал диавола лжецом и человекоубийцей (см.: Ин. 8, 44): демон лжет, чтобы погубить, и действительно губит тех, кто поверили в его ложь. Сатана – дух лжи, поэтому, даже прямая истина, высказанная им, на деле оказывается обольщением через правдоподобие.

Мы читаем в книге “Деяния апостолов”, как бесноватая служанка кричала вслед Павлу и апостолам: Сии человеки – рабы Бога Всевышнего (Деян. 16, 17), однако святой апостол Павел, как сказано, вознегодовав (Деян. 16, 18), возмутился тем, что сатана захотел показать себя свидетелем истины, (которую на деле ненавидит), чтобы вызвать одобрение апостолов, – возмутился и запретил демону, говорящему устами служанки, и бес прорицания оставил ее (см.: Деян. 16, 18).

Демон, отпавший от Небесной Церкви, не может говорить истину. Как змея, собирающая нектар с цветов, превращает нектар в яд, так и раскольники, покинувшие Церковь, – столп и утверждение истины (1 Тим. 3, 15) – уже навеки потеряли истину, их устами говорит тот, кто первый восстал против истины.

Характерно, что священномученик Киприан ставит ересь и раскол рядом – как один грех богоотступничества, который имеет неизбежный конец – вечную гибель.

Священномученик Киприан рассматривает веру, истину и единство в неразрывной взаимосвязи. Раскол ниспровергает веру, извращает истину и расторгает единство. Восточные патриархи в Окружном послании 1848 года пишут, что чистота веры хранится в единстве любви, что вне единства не может быть чистоты вероисповедания; форма единства – соборность, которая является свидетельством жизненности Церкви и гарантом истины. Это Послание имеет каноническое значение. Разрушение единства Церкви может происходить через узурпаторство власти (как провокацию против соборности), что мы видим в лице римского первосвященника, и через расколы, которые похищают и присваивают себе имя и достоинство Церкви. Поэтому церковный монархизм и раскол – это грех против единства и любви. В первом случае истина становится не свойством благодати – Духа Истины, действующего в Церкви, а принадлежностью присвоенного человеку титула, как бы имуществом римской кафедры. Во втором – каждый ересиарх и раскольник, восставая против Церкви в сущности, претендует на ту же безошибочность своих мнений, что и римский папа.