Между тем уже успели сказать моим родителям, что меня увозят. А я был их единственным сыном и они были уже людьми очень немолодыми. Кавалькада тронулась со двора. Тут выбежали мои отец и мать и кинулись следом, рыдая в голос и причитая. Владелец замка приказал прогнать их кнутом. В результате разразился еще более отчаянный плач. Провожаемый таким образом, я покинул дом, где родился.
Меня увезли не так уж далеко. Теперь меня отделял от родителей какой-нибудь день пути. Но у меня было ощущение, что я покинул их навсегда, я бы побоялся отправиться навестить их.
Мой новый хозяин Абдуллах-ага занимал старинный унгарский замок. Это был богатый человек, но по складу своего характера скорее воин, нежели рачительный владелец имущества. Каждый день шумные пиры, празднества, охота, стрельба в цель.
Мои обязанности не были особенно обременительны. Меня красиво одевали и вкусно кормили. Я состоял при хозяине и по его приказанию подавал ему платок – утереть руки, воду в чаше и прочие мелочи.
Мне жилось довольно весело. Ежедневно я видел много новых лиц, наблюдал разные ситуации и учился понимать человеческие характеры.
Но вот судьба моя снова переменилась. Однажды вечером хозяин подозвал меня и предупредил на унгарском языке:
– Готовься, Чоки. Завтра утром ты уедешь за море. Я отдаю тебя в услужение господину Хараламбосу. Он богатый человек, купец. Он берет тебя для своего сына.
На этот раз я не плакал, а только поклонился, поблагодарил, как меня учили, и вышел.
Господин Хараламбос увидел меня на пиру, но я его не приметил. Это был приземистый человечек с быстрыми жестами. На этот раз меня и вправду увозили далеко. Я снова подумал о том, что хорошо бы проститься с родителями. Но как это сделать?
Наутро я подошел к моему новому хозяину. Я низко поклонился ему.
– Господин Хараламбос, – начал я, – я радуюсь тому, что попал к вам в услужение. Вы ведь христианин. Знайте, что и я был крещен и мое христианское имя Андреас.
Он усмехнулся добродушно и потрепал меня по щеке.
– Господин Хараламбос, – продолжал я, ободренный, – не будете ли вы проезжать мимо такого-то замка?
– Вроде буду, а зачем тебе?
– Там остались мои родители. Позвольте мне проститься с ними!
Он позволил, и я был вне себя от радости.
Он попросил у моего самого первого хозяина, владельца замка, дозволения остановиться на ночь. Тот принял гостя своего приятеля Абдуллаха-аги. Таким образом, я смог всю ночь проговорить с отцом и матерью. Они плакали и обнимали меня. Это были очень бедные люди, они ничего не могли мне дать на память о себе. И посоветовать мне они ничего не могли. Я обещал им вернуться, если смогу. Так мы простились.
– Не надо утром провожать меня, – просил я. – Мне это больно будет.
Отец и мать исполнили мою просьбу. Долго я пробыл в пути. Плыл на корабле по морю. Наконец показались стены и башни красивого города.
– Это наш Константинополис – город нашего императора, великого Константина! – сказал мне господин Хараламбос. – Эти гнусные турки захватили его и великую церковь Святой Софии превратили в свою мечеть! Они исказили само название города, и зовут его Истанбулом. Но когда-нибудь мы, византийцы, снова завладеем нашими святынями!
Так я узнал, что господин Хараламбос ненавидит оттоманцев. Но он скрывал свою ненависть под покровом лести и хитрости. Это мне вовсе не нравилось. По мне, если ненавидишь, признайся, если не любишь – скажи честно!
– А если любишь? – вырвался у меня невольный вопрос.
О Боже, неужели я снова становлюсь женщиной? Неужели все пережитое не удушило, не убило мою женскую суть?
– Если любишь? – Чоки на миг задумался, затем ответил с легким оттенком бесшабашности. – Если любишь, тоже говори об этом прямо!
Я улыбнулась.
Чоки продолжил свой рассказ.
– Господин Хараламбос приставил меня к своему сыну. Семья господина Хараламбоса была невелика – он сам, его супруга Пульхерия и их сын, мальчик моих лет по имени Николаос. Я должен был прислуживать Николаосу, но получилось так, что мы с ним сразу подружились и привязались друг к другу. Вместе с ним я учился у старого монаха, который приходил из ближнего монастыря по приказанию госпожи Пульхерии. Она была очень набожна, происходила из довольно знатной семьи и считала, что осчастливила купца Хараламбоса, сочетавшись с ним браком. Хараламбос мечтал, что сын продолжит его дело, станет торговцем. Пульхерия видела своего сына в будущем священником. Хараламбос решил пока не перечить супруге, но в дальнейшем, когда мальчик еще подрастет, настоять на своем.
Жили они в богатом доме с садом. Это было мало похоже на безалаберную замковую жизнь на широкую ногу моего первого хозяина или Абдуллаха-аги. В доме госпожи Пульхерии всюду чувствовались рука и глаз рачительной хозяйки. Все было таким чистым и уютным, слуги держали себя скромно и проводили время за работой.