Падение и величие прекрасной Эмбер. Книга 2

Селия ощутила, что он встречает ее не как девушку, которую видит впервые, но как человека, с которым его уже что-то очень серьезное и мучительное связывает. Да так оно и есть на самом деле. Она порывисто подошла к постели. И уже не думая о своих руках, она наклонилась и легким осторожным движением оправила одеяло, чуть сбившееся, когда больной пытался протянуть руки. В эти мгновения глаза их встретились. Но тут-то мы с Николаосом ничего не успели заметить. Эти отношения юноши и девушки начали складываться на наших глазах, но сразу тайно. И, наверное, так и должно было быть.

Конечно, это были странные юноша и девушка. Она обо всем знала из книг и расцвечивала эти знания своей фантазией. А его ведь еще никогда не любили так. Что он знал? Только любовь Николаоса и любовь женщин уже опытных и в чем-то свободных. А так, как Селия, никто не любил его.

– Я дождусь, пока привезут лекарства, – сказала я, не видя лица дочери. – Потом уеду. А вы поедете сейчас, Николаос?

– Да. Надеюсь вернуться к обеду.

– Я тоже.

Я подумала, что Николаос обо всем догадался, то есть о том, что я поеду к Сантьяго Пересу. Николаос вообще проницательный человек. А, ну пусть…

Я вышла на несколько мгновений позже, но его уже не было в коридоре, он ушел к себе. Что он хотел сказать об Ане?

Господи, сколько всевозможных вопросов! Но сейчас я не хочу думать ни о чем. Только об одном. В конце концов Перес ведь совершенно прав. Не нужно мне отказываться от себя. От этого не будет пользы ни Селии, ни Чоки, ни Ане…

Я пошла вниз и вымылась хорошенько. Оглядела себя. Да, теперь я худенькая и от этого кажусь выше ростом. Но на коже нет ни вмятин, ни лишних дряблых складок. Линии плавные. Ноги даже кажутся длинными. Груди небольшие и уже не отвисают, налились. Живот округлый, выступает немного, но это совсем неплохо. Мужским ладоням будет приятно охватывать… Кожа, конечно, немного бледноватая. Но… пожалуй, даже красиво… Руки нежные, длинные пальцы… Лицо сделалось бледным и тоже чуть удлиненным, продолговатым. Покрашенные волосы уже чуть выцвели. Пряди длинные, волнистые, кажутся бледно-золотистыми. Улыбка бледно-розовых губ смешливая и чуть ироничная, но по-доброму. А глаза по-прежнему янтарные, только потемнели. И брови сгустились. И лоб… немного выпуклый, открытый, теперь он кажется мне каким-то умным, умудренным каким-то… Я усмехнулась… Да, во мне уже нет той яркой, броской золотистости, что пленяла мужчин в дни моей юности. Но… появилось другое… Тут я с грустью отметила рябины на щеках… Оспа…

Но надо было одеться. Я чуть тронула губы помадой, припудрила щеки. Волосы убрала в простую прическу, открывающую лоб. Приготовила кружевную черную накидку. Платье темное, в коричневых тонах, скромное, но плечи и шея открыты. Я надела перчатки. Это были перчатки по испанской моде – почти прозрачные, с маленькой оборкой у запястья.

Я вышла к воротам. Прошлась. Невольно раскрыла веер.

Глава сто шестидесятая

Карета Переса приехала раньше условленного срока. Я думала, что он все же сам привезет лекарство. Но приехал его слуга. Мне на мгновение сделалось неловко. Ведь было ясно, что я жду, и, может быть, даже с нетерпением… Когда в последний раз я задумывалась о том, что подумают обо мне другие люди? Какие? Николаос? Он сам с юности живет, отвергая многие правила и порядки. Кто же тогда? Айхела и Мигель? Но разве и в их жизни не было ничего странного, необычного?..

– Вы – донья Эльвира? – слуга почтительно поклонился мне.

– Да.

– Вот лекарства. Мне поручено ждать вас.

– Я сейчас выйду.

Я прошла в гостиную. Кажется, я давно не смотрела внимательно на картины на стенах. Дверь в комнату Чоки была приоткрыта. Я почти на цыпочках приблизилась. Моя дочь сидела у постели больного. Я не могла видеть ее лицо. Кажется, она говорила. Значит, он не спит. Но Альберто, слуга, к счастью, был лицом ко мне. Я сделала ему знак. Он вышел в гостиную. Селия, казалось, ничего не заметила. Я отдала Альберто две склянки и лист бумаги, где было подробно написано, как давать больному эти лекарства. Мы оба внимательно прочли рецепт. Я знала, что Николаос доверяет этому человеку. Я немного поколебалась, затем все же попросила:

– Альберто, напомните моей дочери о еде, прошу вас…

– Я не забуду, донья Эльвира, – серьезно ответил он.

Я быстро вышла из гостиной.

Карета ждала. Слуга доктора Переса снова поклонился мне. Он сел на козлы рядом с кучером.

Сидя в карете, я ни о чем не думала. Просто смотрела в окно. День был ясный, погожий. Листва деревьев казалась мне особенно свежей и густой. Площади мне виделись необычайно широкими, прохожие – легкими и свободными. Так хорошо было! Тень смерти покинула меня. Теперь я твердо знала, была уверена, что юноша, который не должен умирать, и не умрет. Кто-то, что-то высшее, что над нами, Бог или Природа, Оно оказалось вдруг милосердным и справедливым к этому мальчику, к этой травинке. Значит, все хорошо, значит, все будет хорошо…