Падение, или Додж в Аду. Книга первая

Корваллис внезапно ясно понял: семья разыгрывает сложный и дорогостоящий спектакль исключительно ради Софии. Трудно объяснить ребенку ее возраста, что любимый дядюшка ни с того ни с сего просто перестал существовать. Непродолжительная тяжелая болезнь, затем смерть – вот лучшее, что они смогли выдумать. София не готова принять, что совершенно здоровый по виду дядя Ричард – на самом деле фактически безмозглый овощ. Ей говорят, что он болен, что он спит. Через несколько дней девочке сообщат ужасное известие о его смерти. Про то, чего требуют распоряжения о медицинском уходе и останках, она узнает, когда подрастет.

– Здравствуй, Корваллис Кавасаки!

София всегда обращалась к нему так, гордясь, что может произнести трудное имя. Она была маленькая, едва до середины бедра своему крупному отцу. По счастью, она больше взяла от Зулы, чем от Чонгора, в первую очередь роскошную кудрявую шевелюру. Венгерская кровь угадывалась в глазах, зеленовато-голубых с легкой азиатской раскосостью.

Корваллис невольно широко улыбнулся – в первый раз с тех пор, как все это началось.

– Привет, София! – сказал он. – Как в садике?

– Отлично, – последовал неизбежный ответ.

Корваллис и Чонгор переглянулись.

– Вот они! – завопила София.

Она пулей влетела в комнату, запрыгнула на журнальный столик и затормозила, чтобы поглядеть на обложки сверху.

– «Ду-ле-ровская книга древнегреческих мифов» и «Ду-ле-ровская книга скандинавских мифов». Дядя Ричард мне их купил. – Она повернула голову и осуждающе глянула на Чонгора: – Мама с папой их забыли!

– Дядя Ричард хотел, чтобы они были у тебя, – сказал Корваллис. – Он надписал для тебя одну. И оставил внутри маленький подарок.

София схватила «Древнегреческие мифы» и открыла обложку. От резкого движения красный лист вспорхнул в воздух. София от неожиданности с визгом шлепнулась на попку и застыла, глядя, как лист планирует на стол.

Потом серьезно глянула на Корваллиса:

– Это и есть подарок?

– Да.

– Такой красивый! – воскликнула она.

– Да, очень.

– А яблоко тоже мне?

Корваллис взял яблоко и глянул на Чонгора. Тот кивнул.

– Да, – ответил Корваллис. – Это все тебе.

Часть 2

9

В следующие три года «Нубилант» расширялся рывками по мере того, как руководство ухитрялось привлекать новые инвестиции, словно персонаж в компьютерной игре, вынужденный совершать один головоломный подвиг за другим. На каждом этапе финансирования оценочная стоимость компании росла, а значит, рос и теоретический капитал самого Корваллиса. Он начал задумываться, не пора ли завести личную жизнь. Как именно к этому приступить, было не совсем понятно. Почти все свободное время Корваллис отдавал своему хобби: тщательной реконструкции, в парках и на пляжах Тихоокеанского Северо-Запада, повседневного быта древнеримского легиона. Увлечение почти исключительно мужское, что способствовало бы личной жизни, будь он (как уверяли слухи) геем, однако он был однозначно гетеросексуален. Когда он все-таки выбирался в люди, то обычно к Чонгору, Зуле и Софии, которые стали ему почти что семьей. Иногда там присутствовали одинокие молодые женщины, и Корваллис тут же замыкался, понимая, что Зула пытается его сосватать. Он объяснял отсутствие личной жизни тем, что находится «в режиме стартапа», а в таком режиме обычные правила не действуют. Думать обо всем остальном можно будет после краха или «выхода» – единственных возможных исходов для стартапа.

«Выход» – в том смысле, что он внезапно сделался еще богаче, – случился, когда их купил «Лайк», калифорнийская компания, владеющая крупной социальной сетью. У «Лайка» была собственная система облачных вычислений, по многим параметрам превосходящая «нубилантовскую». Однако благодаря некоторым умным решениям Корваллиса «Нубилант» особенно хорошо умел то, что оказалось нужно социальным сетям. Таким образом он стал вдвойне желанным – и сам по себе, и ради того, чтобы утереть нос конкурентам, уведя у них из-под носа лакомый кусок. Так Корваллис Кавасаки на пороге сорокалетия стал сантимиллионером. Теперь он был директором по научным исследованиям в «Лайке», крупном ОАО со штаб-квартирой в Маунтин-Вью. Он легко мог уйти на покой, но не ушел, потому что любил работу и чувствовал ответственность за команду, которую набрал и воспитал в Сиэтле. Он купил долю в частном самолете и летал на побережье примерно раз в неделю.

Он только-только освоился с переменами в жизни, когда однажды утром его разбудил рингтон, означавший, что звонит новый босс – руководитель «Лайка».

По правде сказать, последний час Корваллис спал беспокойно. Он оставил телефон рядом с собой экраном вверх. Когда приходили извещения, экран включался, рождая голубоватые сполохи. Корваллис, просыпаясь, думал, не перевернуть ли телефон, но некая глубокая нердовская часть мозга боялась поцарапать экран о камни. Ибо, как и остальные легионеры, Корваллис спал прямо на земле, завернувшись в шерстяной плащ. Ни на одно извещение он не посмотрел.