Падение. Изгнание и царство

На берегу послышались голоса людей. Шофер расплатился с ними, и они странно веселыми голосами в этой тяжелой ночи по-португальски попрощались с уже заводившими машину путниками.

– Они сказали, что до Игуапы шестьдесят километров. Три часа езды – и баста. Сократ доволен, – объявил шофер.

Мужчина засмеялся тяжелым и жарким смехом, похожим на него самого.

– Я тоже доволен, Сократ. Только дорога была тяжелая.

– Слишком тяжелый, месье д’Арраст, – ты слишком тяжелый. – Шофер тоже смеялся и не мог остановиться.

Машина немного набрала скорость. Она катилась между высившимися стеной деревьями и зеленой массой непроходимых дебрей, среди мягкого приторного запаха.

Беспорядочные траектории движения светящихся мух беспрерывно рассекали лесной сумрак, и время от времени красноглазые птицы ударялись о ветровое стекло. Иногда из глубин ночи до них доносилось странное рычание, и шофер поглядывал на своего соседа, забавно вращая глазами.

Поворот за поворотом, дорога пересекала маленькие речки, через которые были перекинуты подвесные мостки. Через час начал сгущаться туман. Заморосил мелкий дождик, размывавший свет фар. Несмотря на толчки, д’Арраст задремал. Теперь он уже не ехал по влажному лесу, но снова по дорогам ла Серры, по которым они катили утром при отъезде из Сан-Паулу. С этих немощеных дорог непрестанно вздымалась красная пыль, вкус которой они еще чувствовали во рту; насколько хватало глаз, пыль устилала скудную степную растительность. Тяжелое солнце, бледные потрескавшиеся горы, изголодавшиеся зебу на дороге и их эскорт – устало парящие распластанные в воздухе ястребы, долгое, бесконечно долгое плавание через красную пустыню… Д’Арраст вздрогнул. Машина остановилась. Теперь они очутились в Японии: по обеим сторонам дороги тянулись дома с хрупкими украшениями, а в домах невидимые кимоно. Шофер разговаривал с каким-то японцем в грязном комбинезоне и бразильской соломенной шляпе. Машина тронулась снова.

– Он сказал: только сорок километров.

– Где мы были? В Токио?

– Нет, все японцы у нас приезжают сюда.

– Почему?

– Никто не знает. Они ведь желтые, ты же знаешь, месье д’Арраст.

Лес понемногу редел, дорога становилась более легкой, хоть и скользкой. Колеса буксовали по песку. Через дверцу проникало влажное, теплое, немного терпкое дуновение.

– Чувствуешь, – с видимым удовольствием сказал шофер, – это хорошее море. Скоро Игуапа.

– Если только у нас хватит бензина, – усомнился д’Арраст.

Он снова мирно уснул.

Рано утром, сидя на кровати, д’Арраст удивленно озирал больничную палату, где он только что проснулся. Высокие стены, до половины покрашенные коричневой известью, выше были побелены в незапамятные времена, и лоскутья желтоватых корок покрывали их до потолка. Друг против друга стояли два ряда коек. Д’Арраст видел только одну смятую постель в конце своего ряда, но она была пустой. Слева от себя он услышал шум и обернулся к двери, где смеясь стоял Сократ, держа в каждой руке по бутылке минеральной воды.

– Счастливое воспоминание, – сказал он.

Д’Арраст встряхнулся. Да, больница, куда мэр города поселил их накануне, называлась «Счастливое воспоминание».

– Надежное воспоминание, – продолжал Сократ. – Они мне сначала приказали построить больницу, потом построить воду. А пока «Счастливое воспоминание» держит газированную воду, чтобы ты умылся.

Он исчез, смеясь и напевая, с виду совсем не обессилевший от непрерывного чихания, всю ночь сотрясавшего его и мешавшего д’Аррасту уснуть.

Теперь д’Арраст полностью пробудился. Сквозь зарешеченные окна он видел перед собой маленький дворик с красной землей, размытой дождем, который бесшумно моросил над рощицей крупных алоэ. По двору шла женщина, развернув над головой желтую косынку. Д’Арраст снова лег, потом сразу же вскочил с кровати, согнувшейся и застонавшей под его тяжестью. В этот же миг вошел Сократ:

– За тобой, месье д’Арраст. Мэр ждет во дворе. Но, заметив всклокоченный вид д’Арраста, добавил:

– Не волнуйся, он никогда не спешит.

Побрившись и умывшись минеральной водой, д’Арраст вышел под козырек пристройки. Мэр, низкорослый человечек в очках с золотой оправой, казалось, был всецело поглощен угрюмым созерцанием дождя. Однако обворожительная улыбка преобразила его лицо, как только он заметил д’Арраста. Он напряг свое маленькое тело и, бросившись к колоссу, попытался обнять мощный торс «месье инженера». В ту же самую минуту перед ними затормозила машина с другой стороны невысокой стены, окружавшей двор, она заскользила по мокрой глине и как-то криво остановилась.

– Судья! – сказал мэр.