Падение Калико

— Мы не используем настоящие имена, — упрекает другой голос, который я не узнаю.

Роз отходит в сторону, и я вытягиваю шею, чтобы увидеть другую девушку, стоящую рядом с ней, упершись руками в другую кровать.

Я опускаю взгляд на профиль моей сестры, лежащей рядом со мной с закрытыми глазами, ее лицо закрыто маской. — Брайани… Мой голос такой слабый и хриплый, что я не могу сказать, говорила ли я вслух или у себя в голове.

Она не двигается, и бледность ее кожи выглядит неестественной. Почти синяя. Я тянусь к ее руке, которая кажется слишком холодной.

— Брайани. Слезы в моем голосе заглушают мои слова, когда я провожу большим пальцем по ее ледяным пальцам.

Лифт звякает, и двери открываются. Пальцы Брайани переплетаются с моими, когда ее кровать выкатывают в коридор.

Собрав то немногое, что во мне осталось, я поднимаю голову с кровати.

— Брайани!

Транспортер наклоняется над моей сестрой, катя ее по коридору, и прежде чем двери закрываются, я вижу, как она натягивает простыню на голову моей сестры.

— Кали, иди сюда!

Я бегу трусцой по грязи, горячее солнце припекает мне плечи, туда, где моя сестра сидит на корточках, указывая на что-то. К тому времени, как я подхожу к ней, она уже стоит на четвереньках, изучая предмет перед собой.

Я замечаю что-то маленькое и пушистое, я предполагаю, что это птенец, судя по маленьким пучкам пуха, которые торчат из его тела, там, где он лежит на земле.

Не двигается.

— Это детская смерть. Улыбка растягивает ее губы, когда она указывает на это с чувством удивления и гордости. Ей всего пять лет, но она все еще не понимает, что такое смерть.

— Это стремительно.

Мой отец научил меня, как определить зараженную птицу примерно ее возраста, но я не могу заставить себя испортить улыбку на ее лице, сказав ей правду. По ней не ползают насекомые. Крови от нападения нет. Он действительно выглядит так, как будто спит.

— Лучше оставь его в покое, Бри. Скоро придет мама, чтобы разбудить его.

— Но мама заберет его, и я хочу поиграть с ним.

Качая головой, я легонько похлопываю ее по плечу.

— Ей нужно быть со своей мамой, Бри. Ты бы не хотела, чтобы кто-то забрал тебя у нашей мамы, не так ли?

Она опускает голову, печально надув губы.

— Нет. Я бы скучала по маме.

— Тогда оставь ее в покое. Пусть ее мама приедет за ней, чтобы они могли быть вместе, хорошо?

Кивнув, она приподнимается на своих пухлых ножках.

— Кали? Когда я умру, мама тоже приедет за мной?

Ее вопрос застает меня врасплох, и я наклоняю голову, мое внимание переключается между Бри и птицей.

— Да. Птицы-мамы никогда не оставляют своих детенышей одних надолго.

Я смотрю на стену, свернувшись в тугой комочек. Слезы капают на подушку у меня под головой, пока я пытаюсь восстановить все воспоминания, которые у меня еще остались о ней. Те, что были еще тогда, когда она была младенцем, лежала у меня на руках, когда моя мать сидела рядом с нами.

— Она твоя, сказала она мне.

— Тебе нужно помочь маме позаботиться о ней, хорошо?

Я помню гордость в моем сердце, когда я держала ее руку в своей, целуя ее в лоб. Моя крошка. Моя самая родная крошка.

— Как ты себя чувствуешь? Сладкие воспоминания о ней темнеют до серого, когда голос Медузы прерывает мои размышления.

Я не отвечаю ей.

— Я подумала, тебе следует знать… Она перенесла операцию.

В порыве надежды я поворачиваюсь к ней, мое сердце снова возвращается к жизни.

— Она жива?