Падение Калико

Мы втроем выбираемся из грузовика и открываем серебряную клетку в кузове, где все еще дрожит солдат. Из ящика с припасами я достаю бинокль, воду и одно из немногих ружей, которые мы стащили у павших солдат, в то время как Титус выталкивает солдата из задней части машины.

Со свежими припасами мы начинаем наш обратный путь в Калико.

Обратно в пасть ада.

Высокий склон холма обеспечивает укрытие, пока мы лежим на песке, направив бинокль на вход в госпиталь, где в исступлении суетятся солдаты.

Я передаю бинокль Кадмусу.

— Что происходит?

Никаких признаков Валдиса, и я предполагаю, что они уже затащили его обратно внутрь, но шум внизу наводит на мысль, что солдаты к чему-то готовятся. Я поворачиваюсь к солдату, который сидит связанный с кляпом во рту рядом с Титусом.

— Ты знаешь, что там происходит внизу?

Он отчаянно трясет головой, и я снимаю ткань, которая засунута ему в рот, указывая на то, что выглядит как пылающий муравейник.

— Может быть, атака? П-п-мы получили… сообщение о нападении. От р-р-повстанцев.

Я снова беру бинокль и осматриваю солдат, которые, похоже, собирают припасы, несут оружие и боеприпасы, как будто то, что он сказал, правда.

Облегчение пульсирует во мне вместе со взрывом смеха.

— Они нервничают. Посмотри на них. Мечутся вокруг. Они чего-то боятся. И если это так, то они, несомненно, используют все возможные средства защиты. Включая Валдиса.

— Мы должны вытащить его оттуда.

— Они схватят тебя и бросят в камеру, как только ты приблизишься. В голосе Титуса слышны мрачные нотки, когда он смотрит в сторону беспорядков, происходящих внизу.

— Лучше подождать.

— Чем дольше мы ждем, тем быстрее они бросают его в эти туннели умирать! Срочность, бьющаяся в моих мышцах, не может скрыть слез, с которыми я боролась, сдерживая весь путь сюда.

— Я не позволю ему умереть там, внизу, в одиночестве. Я не оставлю его. Рыдание сжимает мое горло, желая вырваться на свободу, но я проглатываю его обратно.

— Я умру тысячу раз.

Титус опускает взгляд, в его хмуром взгляде читается раскаяние.

— Прости. Я не хотел…

Сирена, которая напоминает мне об открывающихся серебряных коробках, но громче, возвращает мое внимание ко входу в больницу. С такого расстояния я слышу роботизированный голос женщины, гремящий над территорией под нами, но я не могу разобрать, что она говорит.

— Что происходит? Я поворачиваюсь к солдату, который наблюдает без бинокля, его лицо бледнеет.

— Что происходит?

— Мой брат… мой брат там.

Взгляд его глаз, расширенных от ужаса, и быстрое поднятие и опускание этой груди вызывают укол ужаса внизу моего живота.

— Что. Происходит.??????????? Мой голос срывается, когда мое внимание переключается с его лица на суматоху.

— Нарушение безопасности. Я должен … Я должен идти. Я должен пойти помочь ему. Он делает шаг вперед, но Кадмус отталкивает его назад.

— Что это значит? Что происходит?

— Двери будут плотно закрыты. Ничто не войдет или не выйдет, когда они это сделают.

— Мы можем войти через другой вход. На причале.

Его внимание рассеивается, и когда он снова смотрит на меня, его глаза полны слез.

— Все двери будут запечатаны. Это мера безопасности, чтобы мутации не смогли вырваться наружу.

Я бросаю взгляд обратно на больницу, и в тот момент, когда я безмолвно пробираюсь вперед, меня дергают назад.

— Отпусти меня! Я бью Титуса ногой, который тянется к другой моей лодыжке. Моя нога соприкасается, но безрезультатно.

Альфа хватается за мою ногу и тянет меня назад.

— Калитея! Смотри! — рычит он, вручая мне бинокль, одновременно прижимая меня к песку.

Дрожащими руками я направляю бинокль на вход, где мутанты и Альфы выливаются из серебряных дверей. Темное небо озаряется вспышками выстрелов и любыми более крупными боеприпасами, к которым они прибегли, пока солдаты пытаются сдержать существ. Дверь начинает сдвигаться, и паника подступает к моему горлу, стуча в ушах.

Солдат рядом со мной кричит, но все это приглушено видом передо мной. Пламя отражается от серебряной двери. Хаос. Тревожное чувство, что я, возможно, никогда больше не посмотрю в эти бурные серые глаза. Что я, возможно, никогда не проведу пальцами по его теплой, покрытой шрамами коже. Или не услышу, как его сердце бьется в такт моему.

Рыдания разрывают мою грудь, когда я смотрю, как появляются две фигуры, мужчина несет женщину на руках, но это не Валдис. В тот момент, когда они входят в двери, они закрываются.

Незнакомый звук разрывает мое тело, такой мучительной высоты я никогда раньше не слышала, и Титус заключает меня в объятия, прижимая к себе, пока я изгоняю это ужасное страдание.

— Валдус! Я хватаю Альфу когтями и бью кулаком, пытаясь освободиться от него.

— Пусти меня к нему! Пусти меня!

В тот момент, когда он отпускает меня, я бегу навстречу хаосу, иссушающий пустынный жар обжигает мою грудь.

Взрыв швыряет меня в грязь, сотрясая землю подо мной. Языки пламени поднимаются во тьме к небу, перекрывая крики людей внизу. Ослабев от поражения и тоски, я опускаюсь на колени и сквозь слезы наблюдаю, как мой мир сгорает вокруг меня дотла.