Падение короля

В три часа за Сигридой явился брат вместе с пожилой спутницей, чтобы увести ее домой. Акселю разрешили ее сопровождать. Снегопад кончился. Над землею стояла морозная, тихая ночь. Снег блестел, Аксель узнал наконец, где живет Сигрида. Взволнованный и оживленный, вернулся он в свою комнатенку, твердо решив, что добьется Сигриды.

Прошло несколько дней. Состоялась помолвка, и Аксель стал женихом Сигриды. Ее родня согласилась на это не слишком единодушно, не очень-то поверив поначалу в сокровище, хозяином которого будто бы был Аксель. Но Аксель хлопал себя по груди, показывал ладанку. Кто, мол, тянул за язык этого, как его там, Менделя Шпейера, зачем ему было врать? Почему бы человеку, не знающему отчего имени, не оказаться богатым наследником? Пускай его происхождение покрыто мраком неизвестности — тем лучше! Вот извлеку, мол, мое наследство, хотя спешить с этим делом вообще-то некуда, тогда уж все узнают, кто таков на самом деле Аксель. И он твердо стоял на своем; и кто, скажите на милость, мог бы долго противиться убеждениям человека, который настолько был чужд сомнения? И помолвку справили с большой пышностью.

…Славный город Стокгольм утопал под чистейшим снежным покровом, и снег все сыпал и сыпал, скрывая следы. Что ни день, в городе шло веселье, чуть ли не каждый день у кого-нибудь из состоятельных горожан в доме бывали вечеринки, устраивались танцы.

Однажды ночью Аксель приставил к окошку Сигридиной опочивальни лестницу, но ему не дали залезть: братья со смехом и шутками стащили его вниз, и по этому поводу ему пришлось угощать всех в погребке при ратуше. Свадьба была назначена в канун рождественских праздников.

Да, принакрывшись снегом, Стокгольм пировал как ни в чем не бывало. На улицах все время шатались подгулявшие компании. Однажды поздним вечером, возвращаясь к себе домой, Аксель увидал впереди женщину, она медленно брела, прижимаясь к домам, нахлобучив капюшон по самые брови; женщина была одна, без провожатых, и она плакала. Аксель заметил только, что она молоденькая. Так чего же одна бродит по улицам да еще и плачет? Правда, когда он с ней заговорил, она ничего не ответила, но он взял ее за руку, и она послушно пошла за ним. Все время, пока она гостила в его каморке, она не произнесла ни слова. Всю ночь напролет проплакала и провздыхала безутешно. Просыпаясь, Аксель всякий раз слышал рядом ее безмолвное горе, он так и не узнал, отчего она была в таком отчаянии. Утром она облеклась в свои черные одежды и ушла в слезах, как появилась.

В день своей помолвки с Сигридой Аксель сходил проведать Миккеля Тёгерсена, который все не поправлялся. Миккель уже не мучился, зато на него напала страшная слабость, и он таял на глазах.

Аксель заметил мертвенную бледность Миккеля; казалось, больной и сам уже знал, что жить ему осталось недолго.

Просидев целый час возле умирающего, Аксель сильно приуныл от собственной беспомощности, наконец он встал и хотел уйти. Миккель открыл глаза и шепотом попрощался, но когда Аксель совсем было направился к двери, он его окликнул. Видя, что больной хочет что-то сказать, Аксель наклонился поближе.

— Твой клад… Хочешь, я прочитаю сейчас твою записку? — вымолвил больной еле слышным голосом.

Аксель выпрямился, на глаза у него навернулись слезы. Тогда он с внезапной решимостью очень твердо поглядел в глаза Миккеля.

— Нет, — ответил он просто и без околичностей. И прибавил, смущенно вертя в руках шляпу: — Ты знаешь, мне все-таки кажется… Вот увидишь, ты еще поправишься, Миккель.

Ошарашенный отказом, Миккель Тёгерсен засмеялся. Глядя в спину уходящему Акселю, Миккель почувствовал такую досаду, что в душе поклялся ему отомстить. Он опять ненавидел.

Со следующего утра Миккель Тёгерсен пошел на поправку. И в конце концов таки выздоровел.

В ПЕРВОБЫТНОМ ЛЕСУ