Падение (ЛП)

Сетон остановился впереди, ожидая, пока они его нагонят.

— После того, как ты дашь Обещание, — сказал он Ане, — тебе нужно будет выбрать: станешь ли ты постоянным жителем или временным. — Он возобновил движение, и она последовала за ним. Коул отпустил ее руку, так как дорожка не вмещала троих. — Теоретически ты можешь остаться здесь навсегда. Однако для всех будет безопаснее, если мы в течение короткого периода переведем тебя в одно из наших лондонских пристанищ за оградой. Понимаю, на раздумья у тебя не так много времени, но мы с Коулом считаем, что было бы лучше, если бы ты оставила Просвещение как можно раньше.

Ана мельком взглянула на Коула:

— Можно тебя на пару слов?

— Конечно.

Ана наблюдала за Сетоном, пока тот не ушел вперед. Ходьба не утомляла ее, но дышать все равно стало тяжело:

— Ты рад, что я здесь? — спросила она, как только Сетон оказался за пределами слышимости.

Коул опустил руку ей на шею. В его глубоко посаженных глазах разыгрывалась буря.

Он так долго не отвечал, что внутренне она уже пала духом.

— Довольно долгая пауза.

— Я хочу во всем разобраться и благополучно вытащить нас отсюда.

Ана кивнула. Была ли она тяжестью? Ответственностью, той, о которой он считал необходимым заботиться? Ей хотелось доказать, что для него она не обуза:

— У меня есть украшения, которые мы сможем продать.

— Я видел ожерелье.

— Хорошо. — Она улыбнулась, хотя сейчас это было последнее, чего ей хотелось.

— Ана, мы должны поговорить, но не сейчас.

Из ее груди вырвался вздох:

— Конечно, — сказала она, спускаясь с холма. Коул последовал за ней, но на этот раз не взял ее за руку.

За водоемами стоял одинокий дом, обросший мхом и скрытый деревьями. Он был невидим, пока не окажешься совсем близко. Рядом с ним высилась стена Просвещения.

Сетон махнул им из деревянной комнаты с земляным полом. В тесном пространстве, закинув ноги на стол, сидел мальчишка лет пятнадцати. Когда они вошли, он быстро выпрямился. Узкий проход у стола представлял собой несимметричную букву «Г».

— Вот, — сказал Коул. Он взял ее руку и опустил в нее кулон Джаспера в виде деревянной звезды. На мгновение их глаза встретились. «Что с ним происходит?»

— Нам нужно зарегистрировать новичка на временное проживание, — произнес Сетон.

Мальчишка еще раз уже с удивлением взглянул на нее:

— Но… — он снова посмотрел на Сетона, отчего Ана смутилась. Видимо, комната служила отправной точкой для всех входящих и выходящих. Мальчишка несколько раз моргнул и поерзал, раскрывая большой журнал.

— Имя? — спросил он.

— Ана Барбер, — произнес Сетон.

Мальчишка вывел ручкой на бумаге неровные, скособоченные буквы. Мать Аны выучила ее письму, но с тех пор, как ей стукнуло одиннадцать, она ничего не писала от руки, разве что подпись ставила. Интересно, у нее еще сохранились навыки?

— Интерфейс, телефоны, электронные устройства, пожалуйста, на этот поднос, — мальчишка протянул деревянную коробку.

Она покачала головой.

— Никакой электроники? — спросил он.

— Нет.

— Диск, — поправил Сетон. — Можешь оставить его здесь. Он будет в безопасности, пока Совет не решит, кто из Просвещения выйдет наружу, чтобы проверить его.

Ана сомкнула пальцы вокруг звезды:

— А я смогу пойти?

— Боюсь, что нет, — сказал Сетон. — Если ты пойдешь, то подвергнешь себя, диск и того, с кем мы его отправим, еще большему риску, чем они уже подвергаются. Извини.

В горле у нее встал комок:

— И я не могу его просто прослушать? — спросила она.

Коул потянулся рукой к ее лицу и убрал за ухо прядь волос.

— Как только его проверят, Просвещение свяжется с людьми, которые сделают запись общедоступной. Чтобы каждый смог ее прослушать.

— Я могла бы на несколько минут одолжить твой интерфейс, — сказала она.

— В проекте нет электронного оборудования. Все находится взаперти. Только покидая секту, я могу забрать интерфейс.

— Мы могли бы выйти, прослушать его и вернуться.

— Нам нужно Разрешение. Людям не позволено просто входить и выходить, когда им это вздумается. Здесь так не делается.

— Разрешение… — повторила она.

— У нас есть правила, — заметил Сетон, — предназначенные для поддержания безопасности. В Просвещении двести тридцать три жителя. В любое время нам требуется, как минимум, сорок охранников. Наш рабочий график состоит из двенадцати часов в день и одного выходного раз в две недели. В противном случае мы были бы не в состоянии выжить. Как ты понимаешь, если бы все, кто захотел, выходили и возвращались в свой выходной, это привлекло бы к себе внимание, ослабило группу и привело к тому, что стало бы намного тяжелее обеспечивать безопасность нашим поселенцам.

Ана наклонилась к Коулу, чтобы только он мог ее расслышать:

— Ты слушал диск? — спросила она. — На нем то, о чем мы думаем?

— Я все еще в списке смотрителей, — спокойно ответил Коул. — И не могу выйти, чтобы просто пройтись по Городу. К тому же, — он пожал плечами, — я и не хотел выходить.