Падение Османской империи: Первая мировая война на Ближнем Востоке, 1914–1920

В августе 1911 года османское правительство заказало британским судостроителям Vickers Limited и Armstrong Whitworth два современных дредноута, которые должны были сойти со стапелей в июле 1914 года. Заказы были размещены в рамках британской военно-морской миссии по содействию модернизации османского флота. Названные «Султан Осман» и «Решадие» в честь основателя Османской империи и правящего султана Мехмеда Решада, эти корабли легли непосильным бременем на османскую казну. Поэтому правительству пришлось воззвать к османскому патриотизму и начать кампанию по публичному сбору средств, за счет которых и была в значительной степени профинансирована их постройка. Турецких школьников призывали жертвовать свои карманные деньги, а повсюду на городских площадях появились стойки для сбора средств, где за внос пять пиастров и больше лояльным гражданам предлагалось забить гвоздь в массивный деревянный блок. Корабли стали предметом гордости для османов, надеждой на восстановление военно-морских сил империи после поражения в Ливии и Первой Балканской войне. Но Россия и Греция наблюдали за происходящим с растущей тревогой. К весне 1914 года строительство дредноутов близилось к завершению. Эти мощные линкоры должны были обеспечить османскому флоту преимущество над российским черноморским флотом и греческим флотом в Эгейском море.

Спор по поводу островов в Эгейском море и скорое завершение строительства дредноутов создавали реальную угрозу войны между Грецией и Турцией. Официальные лица в Греции призывали к превентивному удару, чтобы разгромить османов, прежде чем те получат в распоряжение новые военные корабли. В ответ османы начали готовиться к очередной военной кампании и в апреле 1914 года разослали деревенским старостам по всей империи письма, где предупреждали их о возможной мобилизации и апеллировали к их лояльности исламу, тем самым породив слухи о надвигающейся войне с христианской Грецией{44}.

Перспектива возобновления войны между Грецией и Турцией прозвучала тревожным звонком для Санкт-Петербурга. Русские были обеспокоены сохранением баланса военно-морских сил не меньше, чем греки, но еще больше их заботило другое: будут ли османские воды открыты для их торгового судоходства. Пятьдесят процентов российского экспорта, в том числе 90 процентов экспорта зерна, осуществлялось через турецкие проливы. Возобновление войны в Эгейском море привело бы к их закрытию, и российский торговый флот оказался бы заперт в Черном море с катастрофическими последствиями для российской экономики. Поэтому Россия приложила все дипломатические усилия к тому, чтобы не дать Греции вступить в войну с Турцией, одновременно оказывая давление на Великобританию, чтобы задержать поставку кораблей для турецкого флота{45}.

Российская дипломатия преследовала в том числе и скрытые цели. Убежденное в неминуемом распаде Османской империи, царское правительство хотело заявить свои права на территории, имевшие стратегическое значение для России, при будущем разделе османских земель европейскими державами. Приоритетами для России было возвращение Константинополя в лоно православного христианства спустя почти пять веков турецкого мусульманского владычества, а также получение контроля над проливами, связывающими российские черноморские порты со Средиземным морем. Таким образом, Санкт-Петербург был решительно настроен на предотвращение любой войны, в результате которой вожделенные османские территории могли бы оказаться в руках греков или болгар. В феврале 1914 года российский совет министров провел заседание, чтобы обсудить перспективы завоевания Константинополя и проливов, и пришел к выводу, что наиболее благоприятная возможность для этого возникнет в контексте общеевропейской войны. В апреле 1914 года царь Николай II утвердил рекомендации своего кабинета и поручил правительству предпринять все необходимые подготовительные меры для того, чтобы при первой же возможности захватить Стамбул и проливы{46}.

Планируя оккупацию османской столицы, русские также хотели укрепить свои позиции в Восточной Анатолии. Восточные окраины Османской империи граничили с очень нестабильными российскими провинциями на Кавказе и открывали доступ к северо-западному Ирану, где Россия боролась за влияние с Великобританией. Кроме того, Восточная Анатолия состояла из шести вилайетов – Эрзурума, Вана, Битлиса, Харпута (Элязыга), Диярбакыра и Сиваса, которые европейские державы считали «территориями, населенными армянами» и называли их Турецкой Арменией. По российскую сторону границы проживало около 1,25 млн армян, и порядка 1 млн армян жило в этих шести османских провинциях в Восточной Анатолии. Начиная с 1878 года царское правительство использовало защиту прав коренных армян как предлог для вмешательства в дела своего соседа. Притязания России на османскую территорию только усугубляли сложные отношения между турками и армянами{47}.