Падение Османской империи. Первая мировая война на Ближнем Востоке, 1914–1920

Эти экстраординарные налоговые меры за короткое время принесли османской казне десятки миллионов долларов, необходимых для финансирования военных действий, однако нанесли непоправимый ущерб османской экономике в долгосрочной перспективе. Но в 1914 году османов волновало только их ближайшее будущее. Как и все воюющие стороны в начале конфликта, они ожидали быстрого финала. В случае победы они должны были получить необходимые средства для восстановления разрушенной экономики; в случае же поражения их неминуемо ожидало расчленение империи, поэтому все экономические проблемы стали бы головной болью новых оккупационных властей. Османы понимали, что им предстоит борьба не на жизнь, а на смерть, и они пошли ва-банк, поставив все на победу[88].

В начале августа 1914 года, когда османы объявили всеобщую мобилизацию, британцы и французы обратились за тем же к своим колониям. В ответ на призыв французов солдаты из Сенегала, Мадагаскара и Индокитая погрузились на корабли и отправились на Западный фронт. Однако самой большой по численности колониальной военной силой была французская Африканская армия. Первоначально ее части направили на Западный фронт, а затем перебросили и на борьбу с турками, и солдаты из колониальной Северной Африки оказались на передовой с обеих сторон.

Африканская армия состояла из алжирских, тунисских и марокканских полков. Мобилизация в колониях была особенно деликатным делом. Французам нужно было убедить мужское население Северной Африки в необходимости воевать со страной — Германией, — к которой они не испытывали никакой ненависти, и защищать империю, которая сделала их гражданами второго сорта у себя же на родине. Эта задача осложнялась тем, что немцы вели свою пропаганду, настраивая мусульман против французов, а османский султан объявил джихад.

Первые североафриканские колониальные полки были созданы в Алжире в начале XIX века. Легкая пехота «зуавов», названная так по имени берберского племени зуауа, поразила воображение всего мира своей красочной униформой, состоявшей из красных шаровар, синей куртки и красной фески. В середине XIX века в Европе и Америке по алжирской модели создавались элитные части зуавов из белых солдат, одетых в такую же экзотическую форму. Во время Гражданской войны в США обе стороны — и армия Конфедерации, и армия Союза — использовали подразделения зуавов. В течение XIX века французские призывники постепенно заменяли коренных алжирцев в полках зуавов, пока те не стали полностью европейскими. К началу ХХ века существовало пять полков зуавов в Алжире и один в Тунисе. Другими европейскими подразделениями в Африканской армии были кавалерийский корпус «Африканские егеря» и знаменитый французский Иностранный легион.

Арабские и берберские солдаты, которых не принимали в полки зуавов, зачислялись в «туземные» войска: алжирские и тунисские полки «стрелков», в народе известные как «туркос», а также полки легкой кавалерии «спаги». Рядовой состав этих воинских частей почти полностью состоял из местных жителей, однако офицерами были в основном французы. Алжирцы могли дослужиться только до звания лейтенанта и составлять не более половины от общей численности лейтенантского состава (хотя на практике алжирцы никогда не достигали такого паритета с французами). Кроме того, французы имели преимущество перед алжирскими военнослужащими того же ранга[89].

Несмотря на все эти особенности и налагаемые французами ограничения, арабские и берберские мужчины охотно шли служить в армию. Один алжирский ветеран объясняет это тем, что в стране со слаборазвитой экономикой, где у мужчин трудоспособного возраста было мало возможностей найти применение своим силам, армия предлагала стабильную работу и стабильный заработок. Мустафа Табти, выходец из арабского племени, жившего в провинции Оран, не имея никакого образования, записался в полк Алжирских стрелков в 1892 году, когда ему было всего 16 лет, движимый любопытством и желанием «поиграть с порохом». Отслужив первый срок, он вернулся к гражданской жизни и открыл маленькую бакалейную лавку, после чего 17 лет пытался заработать средства к существованию, совмещая розничную торговлю с занятием сельским хозяйством, пока в возрасте 37 лет не решил вернуться в армию, завербовавшись капралом во 2-й полк Алжирских стрелков. В начале 1910-х годов с ростом напряженности в Европе французы начали активную вербовку в Северной Африке, предлагая арабам и берберам заманчивое вознаграждение и привилегии. Помимо еды, крова и регулярной зарплаты армия давала человеку определенное положение в обществе, которым не могли похвастаться ни мелкие лавочники, ни издольщики[90].