Падение Порт-Артура

Итак, все письма и дневники последнего царя показывают нам вполне нормального, даже, можно сказать, доброго человека, хотя и не очень одарённого глубоким умом. Николай был образцовым командиром гвардейского батальона. В гражданской жизни он мог бы стать неплохим начальником станции на железной дороге, директором библиотеки, архива. Но волей судьбы он стал императором великой державы.

А ведь царю в России приходилось управлять буквально всем. — Правда, формально с 1864 г. существовало земское самоуправление (и то, кстати, не во всех губерниях), а в городах были городские думы. Но выборы в эти органы самоуправления при всём желании нельзя назвать справедливыми. Так, земства избирались тремя группами населения — крестьянами, помещиками и горожанами. Число мест в земствах распределялось между группами соответственно сумме налогов, платимой каждой группой. Нетрудно догадаться, кому принадлежало подавляющее большинство голосов в земстве.

Городское самоуправление (дума) избиралось домовладельцами. Тут не только рабочие, но и генералы, и профессора, не имевшие домов, были лишены права голоса. Пушкин и Лермонтов, кстати, тоже не имели собственных домов.

Но и такое, назовём его сословным, самоуправление решало узкий круг хозяйственных задач — устройство сточных канав, ремонт мостов на просёлочных дорогах, правила содержания собак и скота, очистка отхожих мест и т.п.

Чтобы читатель представил себе разграничение полномочий властей, приведём примеры деяний Николая II в мае 1895 г.: «15 мая Его Величество Император соизволил дать своё согласие на создание в больницах города Нижний Новгород четырёх коек, предоставляемых старикам, на сумму 6300 рублей, пожертвованных вдовой генерала Д. г-жой Катериной Д. В тот же день Его Величество дал своё согласие на создание стипендии в Первой Казанской гимназии на сумму 5 тысяч рублей, пожертвованных вдовой дворецкого советника, а также стипендии 300 рублей за счёт выручки, получаемой этим городом».

Захотел, скажем, деревенский сход или местный помещик поставить в деревне или в имении церковь — на утверждение надо посылать план постройки в Петербург, на усмотрение высших сфер.

17 января 1895 г. представители дворянства и земства семидесяти с лишним губерний и областей России собрались в Петербурге для поздравления нового императора. Царю преподнесли массу подарков, льстивые верноподданнические адреса. Однако в некоторых из адресов содержались робкие и неопределённые намёки на расширение прав земств.

Царь вышел к представителям дворянства и земств и произнёс речь, периодически заглядывая в шапку, где была спрятана шпаргалка, написанная обер-прокурором Синода К.П. Победоносцевым: «Мне известно, что в последнее время слышались в некоторых земских собраниях голоса людей, увлекавшихся бессмысленными мечтаниями об участии представителей земства в делах внутреннего управления; пусть все знают, что я, посвящая все свои силы благу народному, буду охранять начала самодержавия так же твёрдо и неуклонно, как охранял его мой покойный незабвенный Родитель».

Текст в шапке был плохо виден, или император волновался, во всяком случае, вместо «беспочвенные мечтания» он прочитал «бессмысленные». Но дело не в упаковке, а в сути. Царь ясно заявил России, что никаких реформ он проводить не намерен.

Сейчас куча борзописцев тужится доказать, что Николай II желал постепенных реформ, которые-де ему мешали проводить революционеры и придворные сплетники.

Увы, у Николая II не было никаких планов вообще, ни либеральных, ни реакционных. Была единственная идея — сохранение собственной власти любой ценой. Все же реформы, от созыва думы до создания батальонной артиллерии, достигались лишь большой кровью. Но кровью пока не царя и его близких, а кровью русских людей — солдат, жандармов и революционеров на полях Маньчжурии, Восточной Пруссии и на баррикадах Пресни. Любые самые малые реформы проводились после полного краха старых законов, указов и уставов.