Падение Римской империи

Если оставить за скобками удовольствие вообразить себе донесение римского посла, ухитрившегося подобным образом провалить порученное ему дело^{341}, этот отрывок дает нам некоторое представление о той политической модели, которая существовала у гуннов в начале 410-х гг.^{342}.

Более разительный контраст с ситуацией, сложившейся во времена Аттилы (успело смениться не более одного поколения), едва ли можно себе представить. Приск провел много времени при гуннском дворе и посвятил немало слов его структуре и образу жизни. Как мы видели, существовало ближнее окружение из влиятельных людей — прежде всего это Онегесий, а потом уже другие, такие как Эдекон, Скотта и Берих, — к которым Аттила относился с большим уважением; однако ни один из них не обладал даже малой толикой королевского достоинства. В наших источниках нет ни малейшего намека на то, что у гуннов имелись и другие правители, кроме самого Аттилы. Многочисленные «короли» образца 411 г., правившие совместно, проложили путь к власти монарху в точном смысле этого слова. До нас не дошло ни одного связного рассказа о том процессе, который завершился сосредоточением всей полноты власти в одних руках. Впрочем, как можно было ожидать, все указывает на то, что это не была мирная эволюция. Финальным актом драмы стало убийство Аттилой своего брата Бледы. К тому времени число носителей власти уменьшилось всего лишь до двух представителей одного рода: это означает, что Руа (или Руга), дядя, которому наследовали братья, должен был сыграть главную роль в сокращении количества гуннских «королевских» династий.

Открытое насилие в случае с убийством Бледы, по-видимому, красноречиво свидетельствует о том, каким образом устранялись короли, становившиеся «лишними». Первый раунд переговоров между Константинополем, с одной стороны, и Аттилой и Бледой, с другой (перед тем как они напали на Виминаций в 441 г.), увенчался выдачей двух беглых членов гуннского королевского дома, Мамы и Атакама, которых немедленно посадили на кол. Они могли быть кузенами Аттилы и Бледы, поскольку у Руа было по меньшей мере два брата, однако с тем же успехом они могли происходить из тех «королевских» династий, которые прежде были ликвидированы Руа. По-видимому, в целом проблема перебежчиков, которая создавала столь сил ьную напряженность в дипломатических отношениях между гуннами и римлянами в 440-х гг., всякий раз обострялась из-за того или другого члена правившего тогда или в прежние времена «королевского» рода. Максимину и Приску пришлось выслушать имена семнадцати беглецов, которые были им зачитаны; совсем немного, так что здесь мы, очевидно, имеем дело с людьми, представлявшими собой довольно серьезную угрозу. Кроме того, возможно, кое-кто из мелких «королей» предпочитал признание чужой власти физическому уничтожению. (Когда в течение десятилетия, последовавшего за смертью Аттилы, нечто подобное происходило у готов, хотя в большинстве своем мелкие «короли» погибли в борьбе или сошли со сцены, по крайней мере один изъявил готовность быть пониженным в статусе до положения «первого среди равных»^{343}.)