Падение Римской империи

Не стоит полагать, будто каждое из суверенных объединений, появившихся на развалинах гуннской империи, уже в момент смерти Аттилы обладало собственными предводителями, спокойно осуществлявшими свои полномочия. Автор «Гетики» сообщает, что именно так дело обстояло у готов Амала, утверждая, что Валамер Амал, дядя Теодориха, пользуясь доверием Аттилы, был его правой рукой и что власть династии Амала над племенным объединением под номером 1 была абсолютной. Существуют веские основания для сомнений в справедливости обоих этих утверждений. Сам Иордан говорит о том, что в течение 40 лет пребывания под гуннским господством, до того как появился Валамер, эта якобы обладавшая неоспоримым авторитетом династия в действительности не управляла никем из готов вообще. Он также передает несколько любопытных сказаний о мнимом гуннском правителе по имени Баламбер, который победил нескольких готских королей, и в частности Винитария и Гунимунда.

Множество явных хронологических неувязок можно объяснить тем, что рассказы о подвигах Баламбера, по-видимому, описывают то, как Валамер впервые объединил готов Амала под своей властью. Баламбер более не упоминается ни в каких других источниках; между тем по-гречески Валамер пишется как «Баламер». Эти сказания повествуют о том, как он одержал верх над двумя соперничавшими с ним королевскими династиями готов в лице Винитария и Гунимунда вместе с сыном последнего, Торисмундом. Гезимунд, брат Торисмунда, предпочел признать верховную власть Валамера, нежели продолжать борьбу, тогда как сын Торисмунда, Беремунд, бежал на запад, в пределы Римской империи.

Оставив династию Амалов с ее уникальным, к моменту смерти Аттилы уже давно накопленным авторитетом, обратимся к некоторым из соперничавших с ней мелких готских вождей, у каждого из которых имелась собственная дружина. Как кажется, именно Валамер впервые их объединил, в некоторых случаях посредством прямого вооруженного насилия (как в случае с убийством Гунимунда); в других эпизодах (как, например, в эпизоде с капитуляцией Гезимунда) дело решилось мирным путем; впрочем, иногда имели место оба варианта — Валамер убил Винитария, а потом женился на его внучке (Getica. 248–252). Я убежден в том, что все эти политические перемены произошли уже после смерти Аттилы. Означенный процесс значительно укрепил готскую мощь, придав ей больше сил для борьбы с гуннским господством, и едва ли можно всерьез полагать, что Аттила в период апогея своего могущества стал бы это терпеть^{379}.

Итак, вполне очевидно, что не все подвластные гуннам племена обрели четкие очертания политических объединений во главе с собственными предводителями, терпеливо ожидавшими в полной готовности, чтобы начать борьбу за независимость, как только великий правитель умрет. Вероятно, у гепидов все так и было, и данным обстоятельством можно объяснить тот факт, что им удалось столь скоро восстановить свою независимость. Однако другие общности, которые, как мы видели, включились в борьбу за освобождение после смерти Аттилы, в то время едва сложились — так сказать, впопыхах и под руководством новых вождей. Например, образование королевства скиров пошло далеко не прямым путем. В 460-х гг. ими правил тот самый Эдекон, которого мы уже встречали в предыдущей главе в роли одного из доверенных людей Аттилы, принадлежавшего к его ближайшему окружению, — человек, которого римляне из Восточной империи пытались подкупом склонить к убийству тогдашнего гуннского правителя. Эдекону наследовали двое сыновей, Одоакр и Гунульф. Когда гуннская империя распалась, Эдекон, конечно же, сумел перестроиться, превратившись из верного приверженца гуннов в короля скиров. Любопытно, что он, по всей видимости, не был скиром по рождению. О его сыновьях говорили, что их мать была скириянка, сам же Эдекон считался либо гунном, либо тюрингом. Последнее, будучи более вероятным, по-видимому, все-таки ближе к истине. Если что-то и дало Эдекону право стать королем скиров, то вовсе не его происхождение, а брачный союз, заключенный им скорее всего с дочерью какого-то знатного скира, наряду с его высокопоставленным положением при дворе Аттилы. О других объединениях у нас нет сведений; однако я полагаю, что в основном политическое переустройство такого рода имело место с середины и до конца 450-х гг., до того как королевства, ставшие наследниками гуннской империи, смогли выйти на авансцену истории^{380}.

Если сопоставить все эти фрагменты, перед нами возникнет совершенно иная картина краха гуннской империи, нежели та, которую нам предложил Иордан. Если отвоевание независимости со стороны по крайней мере некоторых из подвластных племен должно было предваряться серьезными политическими перегруппировками, это свидетельствует о том, что гуннская империя медленно шла к своей гибели, так как гунны постепенно теряли контроль над этими племенами.