Падение Римской империи

Второй повод для разногласий между этими двумя людьми возник в связи с матримониальными планами. В браке Валентиниана и Евдоксии родились лишь две дочери: Евдокия (родилась в 438 или 439 г.) и Плацидия (родилась между 439 и 443 г.). В начале 450-х гг., после 15 лет совместной жизни, казалось, что едва ли царственная чета способна иметь еще детей. Это означало, что наследование престола Западной Римской империи было открыто для узурпаций, и наиболее вероятный способ избежать этого заключался в том, чтобы выдать замуж одну или другую из дочерей Валентиниана. Как мы видели в VI главе, Евдокия была обручена с Гунерихом, сыном Гейзериха, короля вандалов, в рамках мирного соглашения 440-х гг., и он не считался серьезным претендентом на престол. Таким образом, именно Плацидия стала ключом к будущему римского Запада, поэтому в начале 450-х гг. Аэций всеми силами старался убедить Валентиниана обручить ее с его сыном Гауденцием. Этот брачный союз должен был укрепить позиции Аэция во власти, сделав в высшей степени вероятным то, что именно Гауденций станет преемником Валентиниана. Ввиду отсутствия у Валентиниана наследника мужского пола породниться с династией благодаря браку было бы достаточным условием, для того чтобы стать легитимным наследником, тем более что аналогичная комбинация совсем недавно осуществилась в Константинополе. Неясно, отдавал ли себе Аэций, добиваясь заключения этого брака, отчет в том, что исход истории с наследованием трона на Востоке уже ослабил его влияние на Валентиниана. Однако брачный проект, безусловно, усилил уже мучившее императора чувство досады в той степени, в которой тот был унижен в собственной империи^{399}.

Более того, со смертью Аттилы и крушением его империи Аэций, как теперь могло показаться, стал гораздо терпимее к попыткам самоутверждения со стороны Валентиниана, и в конечном счете не Аэций, а именно император был тем человеком, который воплощал в себе преемственность власти в империи. Впервые после достижения им совершеннолетия Валентиниан осмелился распоряжаться собственной жизнью без участия своего главнокомандующего. Вероятно, Аэций чувствовал приближение опасности, и в этом, возможно, заключалась другая причина, почему он рискнул добавить результат своего сватовства к списку всех обид Валентиниана. Несмотря на все заверения в том, что между Аэцием и императором сохраняется полное согласие, акулы, всегда скрывавшиеся в глубоких водах римской имперской политики, т. е. лица в императорском окружении, почувствовали первый слабый запах крови. О заговоре, который в конце концов низверг Аэция, мы довольно хорошо осведомлены, и вновь благодаря трудам Константина VII Багрянородного. Рассказ об этих событиях сохранился в таком его произведении, как сборник эксцерптов «О заговорах против василевсов». Повествование о падении Аэция сохранилось в извлечении из «Истории» некоего Иоанна Антиохийского, однако он был поздним компилятором и, вероятно, опирался в первую очередь на «Историю» Приска. Итак, вновь перед нами пара Приск — Константин, которая сообщает нам то, что мы хотели бы знать.

Главных заговорщиков было двое. Один — римский сенатор знатного происхождения по имени Петроний Максим. Он начал свою карьеру еще до того, как Аэций пришел к власти, однако считался вполне преданным Аэцию человеком. Между 439 и 441 г. он занимал важный пост префекта претория Италии, а в 443 г. вторично получил звание консула — оба назначения состоялись в период всевластия Аэция^{400}. Второй заговорщик вышел из числа тех людей, которые были первыми претендентами вучастники любого придворного заговора в позднеримский период: это евнух, главный распорядитель императорского дворца, Ираклий, носивший титул смотрителя священной опочивальни (primicerius sacri cubiculi). Вооружив два отряда, чтобы тем самым укрепить решимость Валентиниана, и вдохновившись тем обстоятельством, что гуннская угроза сошла на нет, заговорщики сделали свое черное дело^{401}.

«Когда Аэций говорил о денежных делах и налогообложении, внезапно Валентиниан с криком вскочил со своего трона и воскликнул, что он более не позволит бесчестить себя подобным предательством… В то время как Аэций был ошеломлен столь неожиданным приступом гнева и пытался успокоить эмоциональную вспышку императора, Валентиниан вытащил из ножен свой меч и вместе с Ираклием, который под одеждой держал наготове кинжал… напал на него».

Подвергшийся нападению одновременно императора и евнуха, Аэций пал мертвым во дворце 21 или 22 сентября 454 г. За его гибелью последовало обычное в таких случаях кровопролитие. Список жертв открыл назначенный Аэцием префект претория Италии, сенатор по имени Боэций, дед знаменитого философа.

Валентиниану пришлось ждать до своего 35-летия, однако в конечном счете он все-таки обрел свободу. К несчастью для него, он вовсе не был столь удачлив, как юный Эдуард спустя почти 900 лет в деле последующего упрочения своего положения. Началось с того, что заговорщики перессорились между собой: