Падение Римской империи

Вестготы не были единственной силой, осуществлявшей экспансию в те годы. Завоевания Эйриха осуществлялись вразрез с притязаниями королевства бургундов, возникшего в верховьях Роны. Бургунды тоже давно положили глаз на Арль. Не обладая достаточной мощью, чтобы выиграть у вестготов борьбу на юге, тем не менее они достигли некоторых успехов в расширении границ своего королевства в этом направлении. К 476 г. они овладели множеством городов и землями между Альпами и Роной, продвинувшись на юг вплоть до Авиньона и Кавейона (см. карту № 16). Гораздо севернее франки тоже впервые появились как мощная сила на римском берегу Рейна. Подлинная история окутана легендами и вымыслом, в целом же произошло следующее. Прежде область расселения франков ограничивалась землями к востоку от Рейна и была поделена между несколькими военными предводителями, которые расширяли свои владения на западном берегу реки и в то же самое время постепенно склонялись к мысли об объединении под началом наиболее могущественных военных вождей. Наряду с двумя крупнейшими объединениями готов, созданными Аларихом и Валамером, племенной союз франков становился державой, обладавшей беспрецедентной мощью и способной соперничать с другими на качественно новом уровне и вскоре выдвинувшей притязания на обладание новыми землями из числа бывших римских владений. К началу 470-х гг. процесс был еще далек от завершения, однако Хильдерик уже стал видной политической фигурой, и к концу десятилетия, если не раньше, он со своими салическими франками овладел старой римской провинцией Бельгикой II со столицей в Турне^{466}. В дальнейшем несколько племенных объединений поделили между собой старые имперские владения в Галлии и Испании. Некоторые из этих объединений, такие как вестготы и бургунды, были уже привычными деталями политического ландшафта; другие, вроде франков или бретонцев, являлись совсем недавними образованиями. Захваченные ими земли к югу от Луары представляли собой место проживания влиятельных семейств магнатов, привыкших занимать высокие должности в римском государственном аппарате. Благодаря Сидонию, который был одним из них, мы располагаем взглядом изнутри на значимость этих сдвигов для представителей избранного галло-римского меньшинства. Ни один из источников не дает нам возможности представить себе позицию представителей римско-испанской элиты, однако есть все основания полагать, что их мнение по данному вопросу было в высшей степени схожим.

В период между 468 и 476 г. некоторые из этих землевладельцев перебрались в ту часть Западной империи, где еще сохранялись остатки римской государственности, причем остальные в большинстве своем готовы были сделать то же самое. Сам по себе этот факт служит ярким свидетельством того, насколько притягательной, несмотря ни на что, оставалась идея империи. Сам Сидоний во времена Авита был рад иметь дело с вестготами вроде Теодориха II, который знал свое место и в перспективе видел вестготскую сферу влияния в рамках продолжавшего существовать римского мира. В то время как остальные вестготы, подобно Эйриху, стремились создать свое собственное независимое королевство, Сидоний, напротив, был готов бороться за то, чтобы не быть одним из его подданных. В начале 470-х гг. он и его единомышленники, включая шурина Экдиция, сына императора Авита (уроженца Оверни), сделали все, что могли, для того чтобы Клермон-Ферран остался римским. В частности, они дали денег на формирование вооруженного отряда для защиты от повторявшейся несколько лет кряду осады города войсками вестготов. В дальнейшем противостояние приобрело характер мелких стычек. Клермон-Ферран вовсе не являлся главным предметом устремлений Эйриха, так что Экдиций однажды пробился сквозь готские позиции всего лишь с 18 воинами. Как бы то ни было, желание этих землевладельцев оставаться и впредь римлянами оставалось непоколебимым. Им удалось продемонстрировать свою верность с оружием в руках, и этого оказалось достаточно, чтобы вдохнуть мужество сперва в Антемия, а затем и в его преемников; они сделали все, что было в их силах, с целью сохранить Овернь в составе сильно урезанной Западной империи, вместо того чтобы, напротив, добиться ее отделения, тем самым сделав Овернь легкой добычей вестготской или бургундской экспансии^{467}.