Падение с яблони. Том 2

Написав это, я вложил свою фотку в конверт, запечатал его и быстренько отправил. Чтобы не возникло желания исправлять и переписывать. Мне кажется, что первый поток мысли самый верный.

105. Макуда, Потрошок и Щелкопер

13 февраля. Вторник.

С тех пор как мы с Харьковским ограбили библиотеку, прошел год. Это значит, и нашей с ним дружбе уже год. Много или мало?

Вообще-то, не много. Но вполне достаточно, чтобы постоянно грызтись, как выражается сам Харьковский. При этом он ласково называет меня Художником и Щелкопером. А я его Трухамудичем и Потрошком. Трудно объяснить, откуда взялись у него эти клички. Так же как и замысловатое прозвище Сопилы – Макуда. Со мной еще более-менее ясно. Но Трухамудич и Макуда – это уже кабалистика!

Впрочем, Харьковского частенько называли сучьим потрохом. И потом, видимо, ругательство это смягчилось до ласкательного – Потрошок. Макуда кислоглазая – это человек без настроения, каким бывает Сопилкин, если ему долго не удается урвать сеанс.

Итак, Макуда, Потрошок и Щелкопер все еще вместе, все еще что-то замышляют.

106. Новая уловка

15 февраля. Четверг.

Опять англичанка.

В последнее время я как-то и не замечал ее. Даже в разговорах с Харьковским она уже не пестрила.

Когда-то, еще в пору буйного цветения своей махровой глупости, я просил ее принести Данте, который ни в одной библиотеке мне еще не попадался. И никак не мог ни купить его, ни украсть. Настоящее свинство со стороны литиздата!

Целый год она забывала. И вот, когда уже забыл я, она вдруг вспомнила.

– Соболевский, я принесла тебе Данте.

– Спасибо, Лариса Васильевна, – ответил я сдержанно, изо всех сил пряча свою радость.

Она отдала книгу с видом благодетельницы. И тут же оставила меня в покое. Но разыскала Харьковского и принялась донимать его, чтобы тот устроил нам встречу. Редкостный такой идиотизм. Вообще-то, я знал, что она пришибленная. Это меня не удивило. Удивился я себе.

Как только Харьковский сообщил мне, что этого Данте она мне подарит за ночь любви, так я сразу и совершенно искренне ответил:

– Славик, за эту книгу я могу переспать хоть с чертом!

И тут же подумал: «Зачем переспать, если книга уже у меня?»

107. Данте и моя Беатриче

Земную жизнь пройдя до половины,

Я очутился в сумрачном лесу…

17 февраля. Суббота.

Самое время почитать про ад. Ближе познакомиться с местечком, которое тебя ожидает…

Но Харьковский почему-то не воспринимает Данте. Я выучил наизусть три песни. Читаю ему, читаю, глядь – уже спит, подлец! Или если не спит, то по глазам видно, что где-то уже далеко, у какой-то бабы.

Что ж, последую и я к ним. В конце концов, без них бы не было и Данте.

Вчера пришло письмо из Мирного.