Падение с небес

Потом она прогнала протестующих дочерей с кухни. Как отчаянно Марк ни боролся, защищая свою стыдливость, она не обратила на это внимания.

– Я женщина старая, видала и получше, да и подлинней, – заявила она.

Решительно содрав с него всю одежду, она швырнула ее поджидающей за открытой дверью Мэри.

– Возьми постирай, детка… и держись подальше от этой двери.

Марк покраснел до пят и быстренько окунулся в горячую воду.

Уже в сумерках Фред Блэк с Марком сидели во дворе на крышке колодца, и между ними стояла бутылка бренди. Напиток под названием «Кейп смоук» оказался лютый, едкий, как серная кислота, и Марк, глотнув разок, больше к своему стакану не прикасался.

– Да, я частенько об этом думал, – согласился Фред, слегка уже осоловевший от бренди. – Старина Джонни любил свою землю.

– Он когда-нибудь говорил с вами, что хочет ее продать?

– Нет, никогда. Мне всегда казалось, что он будет жить здесь вечно. Частенько говаривал, что хочет лежать в земле рядом со своей Элис. Хотел, чтоб его там и похоронили.

– А когда вы в последний раз видели дедушку, дядя Фред?

– Дай подумать, – он почесал лысый затылок. – Где-то около двух недель до того, как он отправился с Грейлингами в Чакас-Гейт. Ну да, верно. Он съездил в Ледибург, закупил патронов, кое-какие припасы. Заглянул к нам вечерком в старенькой двуколочке, мы с ним потолковали о том о сем, как всегда.

– И он не говорил ничего о продаже?

– Нет, ни словечка.

Тут распахнулась кухонная дверь, осветив двор желтым светом лампы, и в проеме показалась тетя Хильда.

– Еда на столе! – провозгласила она. – Давай-давай, Фред, не держи там мальчика, небось всяким глупостям там его учишь. И бутылку свою в дом не приноси. Слышал, что я сказала?

Фред, скорчив гримасу, вылил последние три дюйма темно-коричневой жидкости в стакан и кивнул пустой бутылке:

– Ну, прощай, старый дружок.

Он швырнул бутылку через забор и залпом, как пьют лекарство, осушил стакан.

Марк протиснулся на скамейку возле стены и оказался зажатым между Мэри с одной стороны и одной из ее крупных, грудастых сестер – с другой. Тетя Хильда сидела прямо напротив; накладывая ему на тарелку еду, она громко пеняла, что он мало ест.

– Фреду уже нужна здесь по хозяйству чья-то помощь. Он стареет, хотя этот старый дурак не догадывается об этом.

Не имея возможности отвечать с набитым ртом, Марк только кивал. Мэри потянулась за очередным куском еще теплого хлеба домашней выпечки. Ее большая грудь прижалась к Марку, и он чуть не подавился.

– У девочек никакой возможности познакомиться с хорошим парнем – торчат все время на ферме.

Мэри подвинулась к Марку, плотно прижавшись к нему бедром.

– Оставь парня в покое, Хильда, старая интриганка, – заплетающимся языком добродушно проговорил Фред, сидящий во главе стола.

– Мэри, добавь Марку подливки к картошке.

Девушка послушно исполнила просьбу матери и, наклоняясь к Марку, уперлась свободной рукой в его ногу повыше колена.

– Доедай, мой мальчик! На десерт еще будет молочный пирог, Мэри сама для тебя готовила.

Руку Мэри с его колена не убирала, наоборот, ладонь ее медленно, но целенаправленно ползла вверх. Все внимание Марка мгновенно сосредоточилось на этой ладони, и еда застревала в горле.

– Положить еще тыквы, Марки? – заботливо спросила тетя Хильда.

Марк слабо покачал головой. Он никак не мог поверить в то, что сейчас происходило под столом, прямо под носом у ее матери.

Его охватила нарастающая паника.

Стараясь действовать как можно более незаметно в сложившихся обстоятельствах, он опустил одну руку под стол и, не глядя на девушку, крепко схватил ее за запястье.

– Ну как, Марк, наелся?

– Да, конечно-конечно, вполне! – горячо ответил Марк, пытаясь оттащить руку Мэри.

Но не тут-то было: девка оказалась сильная, справиться с ней было не так-то легко.

– Мэри, лапочка, вымой тарелку Марка и положи ему кусочек твоего замечательного пирога.

Мэри и бровью не повела; казалось, она ничего не слышала, сидела, скромно уставившись в свою тарелку, щеки ее ярко порозовели, губы едва заметно трепетали. Сидя рядом, Марк смущенно ежился и ерзал.

– Мэри, что это с тобой, девочка моя? – раздраженно нахмурилась мамаша. – Ты меня слышишь, детка?

– Да, мама, я тебя слышу.

Она наконец вздохнула и, встрепенувшись, преодолела себя. Медленно встав, обеими руками взяла тарелку Марка. Он даже слегка просел на скамейке, ослабев от облегчения.

После долгого пешего пути и последующих треволнений Марк совсем выбился из сил и заснул почти мгновенно. Но спал беспокойно, его одолевали странные сны.

Ему снилось, что он гонится за каким-то темным видением по мрачной, призрачной местности, наполненной клубящимся туманом и зловещим, неестественным светом, но ноги не слушаются, двигаются еле-еле, каждый шаг дается с невероятным трудом, словно он ступает по вязкой жидкости.