Падение (СИ)

Он внимательно вглядывается в мое лицо, которое, я уверена, сейчас белее мела, и мне не приходит в голову ничего лучше, кроме, как робко ему улыбнуться, не желая предстать перед ним, как совершенно разбитая брошенная женщина. На долю секунды мне кажется, что он собирается коснуться моей щеки, от чего я лишь больше напрягаюсь, кляня всех Богов не дать мне растечься у его ног мокрой лужицей. Он забирает свои чемоданы и, не говоря ни слова, выходит, чтобы уложить их в багажник, а я все также стою истуканом, боясь, что от малейшего движения рассыплюсь на миллионы осколков, которые уже едва ли под силу будет собрать воедино… Через несколько минут вновь слышаться его шаги на лестничной клетке, и вот он достает пальто, накидывает его на себя, надевает ботинки, забирает коробку с книгами и идет к выходу. Моя душа разрывается, когда его ладонь замирает над связкой ключей, которые он больше никогда не возьмет в свои руки. Обычный вечер, обычного декабрьского дня, моей обычной размеренной жизни, и лишь ноющая боль внутри, словно кричит мне о том, что мы дошли до конца и как раньше уже не будет. Нас не ждет впереди светлое совместное будущее, и отныне каждый пойдет своей дорогой. Он будет встречать рассвет с Ритой, возможно, когда-то они обзаведутся детьми и будут спорить по вечерам, в какую же школу их стоит устроить. А лет через тридцать, он будет сидеть в своем кресле, потягивая чай из большой расписной кружки, глядя, как его любимая женщина, небрежно накинув на свои плечи теплую кофту, что-то рисует стоя у своего мольберта. Рядом будут резвиться их внуки, а он будет ловить себя на том, что улыбается, как последний дурак, глядя на их беззаботную возню с раскиданными в беспорядке игрушками. Она ненадолго отвлечется от своего шедевра, бросит на него мимолетный взгляд, согреваемая мыслью о том, что они прожили долгую и счастливую жизнь… Жизнь, которую она у меня своровала. Своровала любовь, что была предназначена мне, украла совместные завтраки, ужины и обеды, совместные праздники, долгие ночные объятия и разговоры обо всем на свете. Отняла у меня все мечты, все надежды и планы, отняла, только лишь потому, что хотела почувствовать себя нужной. Что ждет меня завтра или через год? Я не знаю. В эту самую тягостную роковую минуту, мне кажется, что впереди меня ожидает лишь непроглядная тьма, и единственным светлым лучиком в ней станет улыбка Семена, который сейчас и не подозревает, как кардинально изменилась наша с ним жизнь, пока он отдыхал у бабули. Мне еще предстоит научиться жить без Андрея. Без моих ежедневных забот о его самочувствии, без наполняющих квартиру запахом древесного парфюма рубашек, без, пусть и редких, но таких необходимых совместных ужинов. Без его улыбки, без мягких обжигающих пальцев на моей коже, без блеска его глаз, без его бархатного голоса… Без него. Но с огромной, так и не проходящей любовью, которая не торопиться покидать мое сердце.

Я устраиваюсь в своем любимом кресле, вновь взяв в руки бежевый семейный альбом. Вот он улыбается мне, держа на руках Семена, вот я закрываю руками лицо, глупо смеясь над его попыткой заснять меня, вот мы втроем, довольно хохочем, крепко обнимая друг друга. И пусть, мои щеки сейчас блестят от стекающих слез, я знаю, что когда-то была счастливой. Была любимой и единственной. Я всецело ему принадлежала, зная, что огонь его карих глаз говорит куда красноречивее слов…

Семь лет спустя.

Я оглядываю помещение взглядом, испытывая уже привычный трепет и возбуждение, которое охватывает меня всякий раз, стоит лишь переступить порог моего небольшого магазина, где на стройных рядах полок, выкрашенных в цвет слоновой кости, красуются созданные мною игрушки. Это мое небольшое детище, напоминающее мне о том, что я все же сумела подняться и найти в себе силы на то, чтобы собрать свою разрушенную жизнь по кусочкам. Я в сотый раз ловлю себя на мысли, что мне стало легче дышать, что сердце больше не ноет и не разрывает мою душу от тягостного осознания, что кто-то вмешался в судьбу, растоптав все то светлое, что я годами выстраивала, кирпич за кирпичиком, создавая семью с человеком, когда-то значившим для меня все.

— Мы тебя уже заждались, — слышу смеющийся голос супруга, на заднем фоне которого отчетливо различаю несвязное бормотание Софийки.

— Я уже закрываюсь. Выйду через минуту, — нажимая отбой и укладывая телефон в сумку, накидываю пальто на свои плечи, и как можно быстрее заканчиваю свои дела.

На дворе конец сентября, зеленные листья сменили свой окрас, усеяв асфальт разноцветным пестрым ковром, и я на долю секунду поднимаю голову в верх, любуясь синевой небес. Я не могу сдержать улыбки, услышав клаксон автомобиля, и радостно машу Сереже, который в нетерпении постукивает по рулю, то и дело отворачиваясь от созерцания прохожих, чтобы поправить курточку на нашей полуторогодовалой дочке. Торопливо семеня ногами по тротуару, я уже собираюсь перейти через дорогу, когда слышу до боли знакомый голос за своей спиной, и замираю у бордюра: