Падение сверхновой (сборник)

Оказывается, в день "белого взрыва", вечером, в Институте управления климатом Земли раздался телефонный звонок. Какой-то мужской голос сказал, что он говорит из лаборатории профессора Егорова. Он объяснил, что дескать так и так, началась цепная реакция полимеризации кислорода, которая охватила уже довольно большой район. Единственный выход заключается в том, чтобы прервать реакцию с помощью воды. Этот голос так и сказал, что ингибитором этой реакции является вода. Поэтому нужно немедленно создать в указанном районе проливной дождь, может, даже тропический ливень, чтобы катастрофа не распространилась. Затем наступило молчание. Лаборатория не отвечала на вызовы теле- и радиостанций. Сейчас же вызвали Егорова с работниками института и вместе с аппаратурой их доставили на место происшествия, прямо в наш лесок. Ну и зрелище предстало им! Егоров говорит, что все были потрясены.

На земле лежала огромная белая гора. Своей вершиной ома упиралась чуть ли не в облака, все время колыхалась на ветру и заметно увеличивалась в размерах. Егоров подтвердил рекомендации неизвестного голоса о волшебной силе воды, и метеоработники принялись за дело. Через десяток минут хлынул дождь, небывалый для нашей местности. Облако полимера стало редеть и уменьшаться. Они увидели, как в тумане, развалины нашей лаборатории.

Нас они обнаружили на дорожке, которая ведет к стадиону. Мы лежали в луже воды, среди клочьев нашего дорогого полиокса. Вид у нас с тобой был неважнецкий. Что поделаешь? И здесь старик принялся нас ругать. Он вылил на меня больше брани, чем воды на "белый взрыв". Ну, ты знаешь его репертуар. Сопляки, пеленашки, неучи и еще он придумал новое ругательство — непредвиды. Это те, кто не может предвидеть элементарных вещей. Непредвиды. Как тебе это нравится?

Я объяснил ему, что такой качественный скачок, как переход от обычной реакции к цепной, предвидеть было нельзя, так как до сих пор ничто не говорило о такой возможности. Это был немыслимый, неожиданный поворот, какие иногда устраивает природа, но которых ожидать, а тем более планировать никак нельзя. Бывает…

Но Егоров сказал: а все же вы должны были то-то и то-то. И пошел, и пошел! А потом говорит, что его порадовала наша находчивость и за это нас ожидает правительственная награда.

И тут я все понял. До меня не сразу дошло, о чем он твердит, а потом я все очень ясно представил себе и говорю ему:

— Вы об этом голосе? Так вот — это не я звонил!

И говорю ему, что за те три-четыре минуты, какие у нас были, мы ничего сообразить не успели бы. Другое дело, будь у нас побольше времени, но его было слишком мало, и мы, конечно, изрядно растерялись. А все сделал наш лабораторный робот, Рэпка. Он рассчитал скорость распространения реакции, определил, какое вещество может послужить ингибитором, какая организация занимается этим веществом, и позвонил в Институт погоды. Одним словом, он вел себя как разумное существо, к тому же без нервов и к тому же мгновенно соображающее. Вот и все.

Егоров был потрясен. Он, сказал, что этой машине надо поставить памятник, что она умница и золото. Потом он подобрел и сказал, что мы тоже молодцы и наш метод уже передается в промышленность для серийного производства. Он еще добавил, что вообще опасность реакции полимеризации кислорода не так уж велика, поскольку в воздухе всегда есть пары воды, которые помешают распространению этого процесса. Так что нам можно было не особенно пугаться, цепь оборвалась бы сама собой, наткнувшись в каком-нибудь районе на дождь или туман.

Затем он ушел. А я лежу и жду, когда мне принесут от тебя записочку. Вспоминаю Рэпку. Он славный.

До свиданья. Твой В."

Не оставляющий следа

— Вон она, — сказал Нибон, ткнув пальцем в голубой экран. Андрей, впрочем, и сам уже видел планетку, известную под именем Зеленый Перевал. Как Нибон всегда торопится со своими замечаниями! Звездолет еще не вышел на свободную орбиту, но сердцем Нибон был уже на Зеленом Перевале. Он не любил ждать, он всегда находился в движении, точно спешил всюду успеть раньше всех.

— Получен сигнал от Корина, посадку будем производить по лучу.

— Тем лучше.

Андрей вылез из-за пульта и, переключив управление ракетой на автомат, лег в стартовую люльку. Нибон уже лежал рядом: под прозрачным лиловым колпаком вилась войлочная шевелюра и сверкали синими белками огромные черные глаза. Смуглое лицо отливало зеленоватой бледностью. После аварии на Черном Титане Нибон плохо переносил посадку.

Им здорово пришлось попотеть на Черном Титане. Андрей на миг закрыл глаза. Перед ним встала неподвижная, гнетуще тяжелая, как свинец, планета в системе черного солнца, без единого луча света; только далекие звезды озаряли мрачные ущелья на ее поверхности. Планета вечной ночи. Андрей содрогнулся, вспоминая месяцы, проведенные там. Ну, теперь с этим покончено. Впереди заслуженный отдых. Милый сердцу Зеленый Перевал…

— Мне кажется, я вижу хозяйство Джорджа, — сказал Нибон.

— Сейчас будем дома, Нибончик, — улыбнулся Андрей.