Падение Света

Слабая ухмылка казалась столь же приветливой, как свет тлеющих углей; фамильярность, хитрое напоминание о фальши момента. Да, Хунн Раал вполне уместен со своими насмешками. Он успел оправиться после колдовской битвы — если не замечать вспухших рубцов на ладонях, бескровных трещин на пальцах. И бесконечной дрожи, кою дестриант пытался подавить глотками из фляжки. Но всё же он казался вполне удовлетворенным.

Ренарр обдумывала творящуюся сцену, словно запечатленную на холсте мятежного заревого неба. Как она увидится грядущим поколениям? «Нужда оскалила зубы, но в веках гримасы превратятся в улыбки. История — всего лишь долгая череда добровольно забытых истин». Она видела в палате лишь одного зрителя, способного на такие раздумья. «Историк Райз Херат. Как-то я угодила на его лекцию. Ночь ненависти, да, лишенный жизни тон лектора-анатома. Вот только вскрывает он собственное тело. Неужели боль вызывает у него наслаждение? Уже нет.

Когда любовь к истории умирает в историке… некуда бежать, негде укрыться. Если только он не решается вести жизнь бесчувственного растения».

Вета Урусандер прошел между двумя мужчинами, поднимаясь по ступеням к женщине, готовой стать ему супругой.

Замерев на полпути, когда Мать Тьма резко заговорила: — Один момент, лорд Урусандер, если вам угодно.

Мужчина склонил голову, пожимая плечами. — Сколько хотите времени.

Казалось, она обдумывает это предложение. — Событие сие будет описано должным образом. Две раненые половины… соединяются. Верховные жрицы произнесут речи в соответствии со своими аспектами. И соединенное, надеются все, исцелится. — Она замолчала, оглядев всех присутствующих, и продолжила с видом нетерпения: — Точные формулировки подождут. Сейчас мы видим сделку, скрепленную кровью. Многие погибли ради соединения наших рук, Вета Урусандер, и я не в настроении для празднований.

Ренарр отметила в Синтаре вспышку гнева, но Урусандер заговорил первым. — Мать Тьма. От имени своих солдат я однажды послал вам — и знати — петицию, прося справедливости. — Он умиротворяющее махнул рукой. — Но я не желал бросить вызов вере в вас.

— Нет, — согласилась она, — вызов пришел с иной стороны. Скажите, вы решили отказаться от титула Отца Света?

— Похоже, я не могу.

— Да, — ответила она. — Очень похоже, что не можете.

— Но я не просил о нем.

— И я не посылала его вам в знак поддержки петиции.

— Тогда, Мать Тьма, мы понимаем друг друга?

— Да, Вета, насколько это возможно.

Он кивнул. Ренарр видела, что все тело его напряглось.

Историк шагнул вперед. — Мать?

— Жрицы присоединятся к вам. Займите боковые покои. Втроем вы сумеете должным образом рассказать о нашем судьбоносном и роковом союзе. Придумайте же, как праздновать свадьбу.

— Значит, Мать, сейчас церемонии не будет?

Не отвечая на вопрос, Мать Тьма сосредоточила внимание на Ренарр. — Не знаю вас. Но вы шли на шаг позади Веты Урусандера. Этой детали достаточно. Поклянетесь ли вы никогда не разглашать того, что тут происходит?

— С готовностью жду официальной версии, Мать Тьма, — отозвалась Ренарр. — И больше ничего не расскажу. Ох, уже чувствую, как позолота охватывает все мои воспоминания.

Губы Матери Тьмы чуть изогнулись в быстро подавленной улыбке. — Клянетесь?

— Да, — кивнула Ренарр.

Вета Урусандер сказал: — Мать Тьма, Ренарр — моя приемная дочь.

— А титул? Что с вашим сыном?

— Сын унаследует всё, что пожелает. Ренарр же отвергла любые привилегии, позволив мне лишь безвредную причуду: звать ее дочкой.

— Она снизошла до вас.

— Именно.

Мать Тьма перевела взор на Хунна Раала. — Вы зовете себя Смертным Мечом Света, вижу на вашем поясе скипетр, созданный при помощи Элементного Света. Когда вы намерены вложить скипетр в длань законного владельца?

Ухмылка Раала стала натянутой; небрежно пожав плечами, он вынул скипетр из-за пояса и подошел к Урусандеру. — Милорд, — начал он. — Отец Свет. Сей скипетр выкован вашим именем ради дня нынешнего и всех дней вашего правления.

Лорд Урусандер принял скипетр и взглянул на Мать Тьму.

Снова заулыбавшись, Раал поклонился и отошел.

— Муж, — сказала Мать Тьма. — Не сядешь ли рядом со мной, на престол?

Урусандер замялся. — Жена, я не привычен к делам правления, тем паче делам веры.

— Власть — лишь привкус, запах в воздухе, Урусандер. Тут мало отличий от власти над легионом. Я давно поняла, что легче всего ее поддерживать, дозируя молчание.

— Я и сам это понял, — отозвался Урусандер. — Хотя временами те, что подчиняются мне, слишком многое домысливали. До сих пор я остерегался… подтягивать дисциплину. Подобные действия должны быть недвусмысленными и отлично просчитанными.