Падение Теночтитлана

Выйдя по дороге в один из пригородов столицы, испанцы поспешили миновать его. Ведь и тут были их смертельные враги… Из последних сил они шли и шли вперед, и земля горела у них под ногами. Но вот издали показался какой-то заброшенный храм. И здесь беглецы рискнули сделать первый короткий привал. Стоны, плач и жалобы огласили здание, занятое испанцами. Каждый спешил поскорее растянуться на голой земле или на полу. Лишь у некоторых солдат хватило сил, чтобы разжечь костры и просушить одежду. Вскоре большинство людей спало мертвым сном. Усталость была сильнее голода и жажды. Сон дал забвение и тем, кто страдал от ран, если они были не очень тяжелыми. Не смыкали глаз лишь часовые, и с ними бодрствовал Кортес. Теперь у него было достаточно времени, чтобы поразмыслить над катастрофой. Более восьмисот погибших испанцев и две тысячи утонувших тлашкаланцев. Потеря ударных частей - артиллерии и кавалерии, решавших всегда исход сражений… Крайнее истощение сил всех оставшихся в живых… И - конец мифа о непобедимости испанцев. Полное и окончательное крушение легенды об их сверхъестественной силе. Какая ужасная ночь! Она поглотила плоды многих месяцев ратных трудов, всех выигранных ранее сражений. Не зря эта ночь вошла в историю испанских завоеваний под названием «Ночь печали».

Эрнан Кортес. Отступление из Теночтитлана. Начало кампании 1521 г.

После разгрома в «Ночь печали» летом 1520 г. остатки экспедиции Кортеса двинулись западным берегом оз. Тескоко на север Мексики. Сон и отдых немного подкрепили силы испанцев. Индейцы шли по пятам беглецов, и если они дали им короткую передышку, то, видимо, потому, что не сомневались в своей полной победе. Они были уверены, что добыча не ускользнет, и могли себе позволить основательный отдых после тяжелых боев. Надо было воспользоваться этим и двигаться вперед, пока погоня не возобновилась. Эти доводы подействовали, и солдаты, понукаемые Кортесом, тронулись дальше. Тяжело раненных тлашкаланцы несли на носилках посередине колонны. Два десятка уцелевших всадников охраняли се с фронта и тыла. Проводниками служили тлашкаланцы. Они выбирали обходные и заброшенные дороги. Это удлиняло путь, но делало его менее опасным.

Основные силы ацтекского вождя Куаутемока, участвовавшие в сражениях на дамбе, еще находились в столице. Но колонну Кортеса преследовали жители тех мест, где она проходила. По горным склонам на беглецов скатывались огромные валуны, в их сторону летели стрелы и копья. Стоило кому-нибудь отстать, как он сразу попадал в руки индейцев. Жизнью своей поплатились и те, кто мучимый голодом отклонялся от дороги, чтобы раздобыть какую-нибудь пищу. Когда муки голода стали нестерпимыми, Кортес приказал пристрелить раненую лошадь. Ее съели вместе с потрохами и кожей.

Уже пятый день находились испанцы в пути. И каждый день они недосчитывала нескольких человек. На последнем привале по требованию солдат пришлось задержаться почти на двое суток. По расчетам Кортеса, через три-четыре дня они должны были достигнуть Тлашкалы. Там они будут в безопасности. Впрочем, кто знает, как отнесутся к ним тлашкаланцы после такого сокрушительного поражения! Не превратятся ли вчерашние союзники во врагов? Не присоединятся ли они к ацтекам, чтобы навсегда избавиться от владычества белых? Об этом было даже страшно подумать. Кортес отгонял от себя тревожные сомнения, стараясь внушить каждому, что в Тлашкале их ждет дружеский прием, заслуженный отдых, обильная еда.

Одолевая крутые склоны гор, ведущие к долине Отумбы, Кортес полагал, что оставляет позади самый опасный участок пути. Но, достигнув вершины, он понял, что жестоко ошибался. Вся долина, насколько простирался взор, была заполнена индейцами. Это были отряды касика Сиуаки, известного своей храбростью во всей Мексике. Они должны были, по замыслу Куитлауака, истребить остатки армии Кортеса, не дав ей добраться до Тлашкалы. Место для сражения было выбрано исключительно удачно. Здесь горстка смельчаков могла задержать целую армию. Казалось, не было конца сверкавшим на солнце копьям, развевавшимся знаменам, фантастическим головным уборам и перьевым украшениям вождей, выделявшимся на белоснежном фоне хлопчатобумажных панцирей рядовых воинов.