Падение титана, или Октябрьский конь

Колин Маккалоу «Падение титана, или Октябрьский конь»

Послу Эдварду Дж. Перкинсу и Уильяму Дж. Кроу, профессору политологии Университета Оклахомы, за верность долгу и все невоспетые заслуги — с любовью и восхищением

Октябрьские иды отмечали конец сезона кампаний, и в этот день устраивались скачки на траве Марсова поля, сразу за Сервиевой стеной республиканского Рима.

Лучших боевых коней года впрягали парами в колесницы и на бешеной скорости гнали вперед. Правый конь победившей пары становился Октябрьским. Специальный жрец Марса, flamen Martialis, согласно ритуалу, убивал его копьем. Затем у Октябрьского коня отрезали голову и гениталии. Гениталии быстро уносили, чтобы окропить кровью священный очаг в Регии, старейшем храме Рима, после чего отдавали весталкам, которые сжигали их в священном пламени Весты. Пепел смешивали с тестом, из которого пекли лепешки, подносимые богам в годовщину основания Рима его первым царем Ромулом. Голову же коня бросали в толпу, состоявшую из двух противоборствующих команд — Субуры и Священной дороги. Если трофеем завладевала Субура, его прибивали к стене башни Мамилия, если Священная дорога — к стене Регии.

Этим ритуалом, таким древним, что никто и не помнил, как это начиналось, Рим отдавал дань тому, на чем зиждились его мощь, его процветание, его слава, — войне и земле. Заклание Октябрьского коня было одновременно и прощанием с прошлым, и взглядом в грядущее.

I ЦЕЗАРЬ В ЕГИПТЕ Октябрь 48 г. до P. X. — июнь 47 г. до P. X

1

— Я был прав, это просто небольшое землетрясение, — сказал Цезарь, отодвигая от себя стопку бумаг.

Кальвин и Брут удивленно подняли головы.

— Ты о чем? — спросил Кальвин.

— Да о знамениях моей божественной сути! Статуя Победы поворачивается в Эпире, звон мечей и щитов слышен в Антиохии, грохот барабанов — в храме Афродиты в Пергаме, припоминаете? Боги обычно не вмешиваются в людские дела, а уж для того, чтобы разбить Магна при Фарсале, им и вовсе незачем было себя утруждать. Поэтому я провел несколько расследований в Греции, на севере провинции Азия и в Сирии, на реке Оронт. Все эти знамения случились в один день, в один и тот же момент — небольшое землетрясение, и только. Такое бывает. Статуи странно ведут себя, в земных недрах что-то грохочет. Это в Италии отмечалось не раз.

— Ты спускаешь нас на землю, Цезарь, — усмехнулся Кальвин. — Я только начал думать, что работаю на бога. — Он посмотрел на Брута. — Ты тоже разочарован, Брут?

Большие печальные глаза под тяжелыми веками были серьезны. Брут задумчиво посмотрел на Кальвина.

— Не разочарован и не огорчен, Гней Кальвин, хотя я тоже не думал о естественной причине. Я просто посчитал эти сообщения лестью.

Цезарь поморщился.

— Лесть — это еще хуже.

Все трое сидели в уютной, но скромно обставленной комнате, которую этнарх Родоса предоставил им для работы. Окно выходило на шумную гавань этого цветущего острова Эгейского моря, где пересекались многие морские пути. Приятный пейзаж: множество кораблей, синева водной глади, горы Линии на горизонте. Но никто в окно не смотрел.

Цезарь сломал печать на очередном письме.

— С Кипра, — пояснил он, прежде чем его подручные вернулись к работе. — Клавдий-младший сообщает, что Помпей Магн отплыл в Египет.

— Я бы поклялся, что он присоединится к своему двоюродному брату Гирру при дворе парфянского царя. Что ему нужно в Египте? — удивился Кальвин.

— Вода и продукты. С такой скоростью, с какой он плывет, пассатные ветры задуют прежде, чем он покинет Александрию. Думаю, Магн намерен присоединиться к остальным беглецам в провинции Африка, — сказал Цезарь с легким сожалением.

— Значит, ничего не кончилось, — вздохнул Брут.

— Это может закончиться в любой момент, — прозвучал резкий ответ. — Стоит только Магну и его «сенату» прийти ко мне и сказать: «Да, Цезарь, мы были не правы. У нас не имелось никаких оснований не позволять тебе баллотироваться на консульскую должность без явки в Рим!»

— О, ты напрасно ждешь здравомыслия от таких людей, как Катон, — заметил Кальвин, игнорируя демонстративное молчание Брута. — Пока он жив, ничего подобного ни от Магна, ни от его сената ты не дождешься.

— Я это знаю.