. – Вы, в вашу бытность министром иностранных дел, не расходовали из секретного фонда?
Штюрмер
. – Я не помню решительно ни одного факта.
Родичев
. – Значит, вы не помните, был в вашем распоряжении секретный фонд или не был, прошу вас ответить на этот вопрос.
Штюрмер
. – Что называется секретным фондом? Секретный фонд был, например, когда Сазонов ушел, оставил 6.000 руб. на мелкие расходы по дому Министерства Юстиции;[*] из этих денег часть была уплачена евреям, а я ни копейки не брал из этих сумм, они шли на уплату расходов. Двенадцать тысяч отпускали на это.
Родичев
. – Это был единственный фонд, который в вашем сознании является секретным? Довольно об этом. Скажите, почему вы предложили Министерство Иностранных Дел Половцеву?
Штюрмер
. – Потому что он умный человек, долго жил в Лондоне, был в Индии и жил там несколько лет. Я знал, что он будет полезен для будущего.
Родичев
. – Что вы можете свидетельствовать о вашем участии в отношении к румынскому выступлению?
Штюрмер
. – Мое участие? – Всей душой был за него, жалел, что долго тянется, вот и все. Между тем, когда оно состоялось, радовался.
Родичев
. – Вы всей душой были за выступление? Вы не настаивали на скорейшем осуществлении?
Штюрмер
. – Нет, не настаивал, а считал, что было желательно.
Родичев
. – Вы не предпринимали каких-нибудь шагов? Не было ли каких-нибудь переговоров с Румынией в этом направлении?
Штюрмер
. – Желал, чтобы это произошло, затем мало вмешивался, потому что генеральный штаб, Алексеев, непосредственно сносился. Я просил, чтобы Министерство Иностранных Дел не входило, не вплеталось бы в переговоры начальника штаба Алексеева с нашим посланником в Румынии, т.-е. не с посланником, а с нашим военным агентом, я не помню его фамилии. Военный агент ездил с непосредственным докладом в Ставку к Алексееву. Я ничего не знал, но все время говорил, чтобы не трогали этого дела, потому что, где военные вмешиваются, мы не судьи. Я бы хотел, чтобы у нас был лишний союзник, но ни в какой мере для этого ничего не сделал. Все военные переговоры шли все время между Ставкой и Румынией.
Родичев
. – По вопросу о времени выступления и условиях вы принимали или не принимали какие-нибудь шаги? Вы только сочувствовали платонически в качестве министра иностранных дел и затем считали, что это не ваше дело?
Штюрмер
. – Надо было содействовать этому делу, чем можно, а условия касались военного ведомства.
Родичев
. – Как вы объясняли то обстоятельство, о котором свидетельствовал Милюков, что донесения иностранных послов в Министерство Иностранных Дел делались известными нашим врагам?
Штюрмер
. – Я никогда этого не знал.
Родичев
. – Вы этого не знали, а когда Милюков заявил об этом в Государственной Думе, вы спросили еще об этом?
Штюрмер
. – Нет. Не было никаких донесений, чтобы выяснить.
Родичев
. – Вы спросили у Милюкова, откуда у него эти данные?
Штюрмер
. – Я Милюкова не видел. Я рассчитывал, что когда будет рассматриваться дело о клевете…
Родичев
. – Как же вы не испугались этого обстоятельства? Как вы, министр иностранных дел, узнаете, что ваши профессиональные тайны проникли к врагам; вы привлекаете к ответственности за клевету, не спрашивая, насколько это верно?
Штюрмер
. – Если бы это было верно, мои товарищи сказали бы мне об этом.
Родичев
. – Как же они могли сказать об этом, если это делалось при помощи тайных агентов вашего министерства за границей?
Штюрмер
. – Никогда ничего подобного не было.
Родичев
. – Удостоверились ли вы в этом? Ваша обязанность была прежде всего проверить, а не опровергать. Вы это не признали своей обязанностью?
Штюрмер
. – Почему же? Я убежден был, что этого не было совсем.
Родичев
. – А почему вы были убеждены?
Штюрмер
. – Министерство так организовано было, Сазонов так долго сидел.
Родичев
. – Оказывается, что не так было организовано. Милюкову об этом говорил граф Бенкендорф, а вы даже не позаботились узнать.
Штюрмер
. – Если бы это было, Бенкендорф сообщил бы министру иностранных дел, но подобного сообщения не было.
Родичев
. – Почему же вы думаете, что граф Бенкендорф верил министру иностранных дел после того, как это случилось? Почему вы думаете, что граф Бенкендорф не опасался, зная, что сведения, отправляемые в Министерство Иностранных Дел, попадают в руки врагам. Еще бы вы захотели, чтобы он вам посылал это свое заявление. Он его и сообщил другому лицу, которое могло его проверить и которое могло вам предъявить официальное обвинение.
Штюрмер
. – Если бы это было, у меня есть достаточно оснований, у меня есть письмо Бенкендорфа, в котором он сообщает секретное сведение.
Родичев
. – Я вполне удовлетворен вашим ответом.
Соколов
. – Господин Штюрмер, вы до принятия должности министра иностранных дел по этому ведомству не служили раньше?