Климович. – Вступивши в должность директора департамента полиции, я никаких законспирированных сведений не получил и, уходя с должности директора департамента полиции, никаких законспирированных сведений не сдавал, если не считать несколько бумажек, которые находились в денежном шкафу директора департамента полиции, которые собственно не представляли сведений, но может быть создавали немного щекотливое для министра положение и потому они передавались. Например, был доклад – вы, вероятно, его в департаменте полиции найдете – об ассигновании 5.000.000 на какие-то надобности, и по нему последовала резолюция его величества: «Согласен, но при условии, если расходование этих денег будет подчинено государственному контролю». Я знаю, что деньги не были использованы, так сказать реализована эта бумага не была, но она хранилась в шкафу директора департамента полиции. Что касается сведений особо законспирированных, то я должен сказать, что я таких даже не знаю. Во всяком случае я категорически утверждаю, что они одного[*] законспирированного сведения я не принял и ни одного не сдал.
Председатель. – Но вам известно, что фамилии некоторых лиц, высших сотрудников, зашифровывались?
Климович. – Да, но они дальше особого отдела не шли.
Председатель. – Когда вы говорили о законспирированных сведениях, то вы не имели в виду низшей стадии законспирирования, как зашифровывания?
Климович. – У директора сведений о сотрудниках никогда не было. Вообще этих сведений директор, по своему положению, не мог иметь. Если я начну брать списки сотрудников и их растеряю, тогда конспирация пропадет. Директор работает 18 часов в сутки. Его рвут все время на части. Так что сведений о сотрудниках у меня, как у директора, безусловно не было. Вот вы говорите «Старый», может быть, это известное лицо, но я по фамилии ни одного назвать не могу за редкими исключениями, случайными, с которыми я имел сношения, как начальник охранного отделения, но только клички мы знали. Ведь директора интересует сущность сведений, а не то, кто их дал.
Председатель. – Я бы просил задать вопросы в этом направлении. Затем мы объявим перерыв.
Соколов. – Вот для меня неясно ваше показание в ваших объяснениях: в чьем ведении были заграничные агенты?
Климович. – Заграничные агенты в специальном ведении заграничной агентуры. Это особое учреждение.
Соколов. – Это отделение находилось при департаменте полиции? Лица, заведующие им, в вашем же помещении?
Климович. – Нет, в Париже.
Соколов. – Вы от этих заграничных агентов не имели непосредственных сведений?
Климович. – Эта агентура была на учреждении охранного отделения любого имперского. Оно должно было давать сведения. Оно имело свой бюджет. Мое личное убеждение сводилось к тому, что это совершенно бесполезное, дорого стоящее и съедающее наш бюджет учреждение. Когда мы коснулись вопроса о бюджете департамента полиции, обнаружилось, что раньше мы платили в Париж франк, тут стали платить рубль; масса чинов была призвана на военную службу, нужно было нанять новых, для того, чтобы выполнить работу тех, которые ушли на службу и содержание которых сохранялось. Парижская агентура съедала наш бюджет, сколько я ее знаю в течение 10 лет. Я бы ее с удовольствием уничтожил и считаю, что департамент полиции страшно выиграл от ее уничтожения.
Соколов. – Вам была известна деятельность этой агентуры? Агенты сотрудники заграничного отдела вам были известны?
Климович. – Сведения они присылали в департамент полиции, но я имен не помню. Я думаю, что там можно их установить, во всяком случае.
Соколов. – Помните вы фамилии отдельных лиц, клички?
Климович. – Я помню, что какой-то «Пьер» или «Шарль» приезжал оттуда и просил известную компенсацию расходов. Может быть ему было выдано что-нибудь. Я не помню.
Соколов. – Когда говорили о Вырубовой и Распутине, вы сказали, что ваши агенты сообщали вам, что Вырубова хочет видеть вас.
Климович. – Это не агент. Это московский знакомый мой Решетников.
Соколов. – Вы сказали, что Решетников передал, что Распутин хочет видеть вас. Но раньше вы указывали, что у вас были агентурные сведения?
Климович. – Я не хотел называть Решетникова. Это единственный мой источник.
Соколов. – Он был у вас – на роли агента?
Климович. – Нет, на роли знакомого. Я не хотел его называть.
Соколов. – Кн. Андроников имел железнодорожный билет, выданный ему до вас, как агент департамента полиции?
Климович. – Он попросил билет, как одолжение, чтобы куда-нибудь съездить.
Соколов. – Он не являлся агентом для министра внутренних дел, таким агентом, чтобы разузнавать об известных настроениях в обществе?
