Падение царского режима. Том 1

Наумов. – Меня предупреждали некоторые лица, в их числе, насколько мне помнится, генерал Петров, через секретаря Кизельбаша, указывая на то, что это дело касается флота, не армии. Тем не менее я продолжал вести это дело и в незаконченном виде передал его графу В.А. Бобринскому. В каком положении теперь это дело – я не знаю, но я вел его усиленным темпом три недели. Область эта очень сложна, и я был бы рад, если бы оно когда-нибудь получило должное освещение. Потом прошел слух, что меня назначают министром земледелия. Я в это время взял отпуск, уехал в Самару для того, чтобы немножко отдохнуть. Приехал я в Самару 28 октября. В это время я был членом Государственного Совета по выборам; я служил постоянно по выборам, почти четверть века, и всегда уклонялся от всяких намеков на вызов меня в центральное управление. И вот 28-го октября я нашел у себя на столе в Самаре, где проживала вся моя семья, лаконическую телеграмму за подписью статс-секретаря И.Л. Горемыкина с срочным вызовом меня в Петроград. Я догадался, что что-то такое тут для меня представляется тяжелое и роковое. Я пробыл в Самаре один день и вернулся обратно в Петроград. В тот же день, как я приехал, меня ждали и по телефону от Ивана Логгиновича Горемыкина вызывали. Прежде, чем им ответить, я вызвал своего друга, с которым привык советоваться, В.Н. Львова и Владимира Бобринского, которые ко мне приехали сейчас же. Я им показал эту телеграмму. Явилось предположение о возможности предложения мне портфеля, мы решили все трое, – в частности, и мое решение было, – не итти на министерский пост, особливо принимая во внимание, при каких условиях ушел из обер-прокуроров мой близкий знакомый и единомышленник Самарин. Я постоянно в Европейской гостинице проживал. Самарин останавливался там же. Я знал, при каких условиях ему все два месяца и 20 дней, которые он там пробыл, приходилось работать. Он всегда со мной делился своими впечатлениями и высказывал свои соображения. Я знал также, при каких условиях работал и оставил свою должность и князь Щербатов, с которым я был по предводительству дружен. Итак – мое решение было бесповоротно. Поехал я к Горемыкину, который передает мне следующее: «По высочайшему повелению, которое было мне лично передано 26 октября, я вас вызвал для того, чтобы предложить вам пост министра земледелия». – Я ему сказал: «Иван Логгинович, я категорически отказываюсь» – «Я не могу вашего отказа принять, потому что это – есть воля государя». – Я говорю: «Тогда будьте любезны доложить его императорскому величеству о моем отказе». – «Как же я это сделаю? Государя здесь нет, он уехал на южный фронт». – Я говорю: «Тем не менее я тоже не могу принять этого поста, я просил бы как-нибудь сделать, чтобы меня освободили». – «Тогда, – говорит он, – напишите письмо». – Поехал я к себе домой и написал письмо с отказом, при чем в конце просил оставить меня тем, кем я был, – членом Государственного Совета по выборам, и дать мне возможность окончить огромную ответственную работу по участию в Верховной Следственной Комиссии. Письмо это я отправил И.Л. Горемыкину. Через некоторое время, кажется, 10 ноября, я получил от Горемыкина уведомление о том, чтобы я приехал.