Падение царского режима. Том 1

Андроников. – Распутин уже был 10 лет на российском небосклоне. Я о нем много слышал, но никогда не имел желания с ним познакомиться. Мне несколько раз предлагали, говорили, что это замечательный человек… Но так как я для себя лично не искал решительно ничего, то я не считал для себя возможным итти этими путями. В 1914 году, за месяц до войны, я возвращаюсь к себе домой по Фонтанке на таксомоторе, и вдруг на извозчике какой-то господин мне машет… Я остановился. Он вылезает, бежит, бросается ко мне в объятия и говорит: «Николай Петрович (или Петр Николаевич – я точно не помню), что же ты меня забыл?» Я удивленно говорю: «Виноват, вы ошибаетесь». – «А ты кто же будешь?» – «Я – князь Андроников». – «Я – Распутин … Я про тебя много слыхал … Сам бог тебя мне послал… А ты куда едешь?» – «Домой». – «Вези меня домой!» – «А вы где живете?» – «На Гороховой …» Я его отвез на Гороховую и так как я в этот день уезжал в Варшаву и очень спешил, я к нему не заехал, а проводил только до дому. Он меня тут прямо убедил. Глядит на меня и говорит: «Ты сегодня в путь собираешься?» – «Откуда вы знаете?» – «Да, я вижу: ты в путь собираешься…» «Совершенно верно». Он начал на меня смотреть, но на меня этот взор не повлиял. Я не из тех людей, которых можно гипнотизировать… Мы разошлись. Недели через две, когда я вернулся из Варшавы, мне как-то докладывают, что ко мне пришел мужик в поддевке. Я принимал всех: у меня двери были открыты… Входит – Распутин. «Ну, я к тебе… Где твоя молельня?» – (У меня в спальне был уголок с образами.) – «А вы откуда знаете?» – «Мне говорили, что у тебя есть молельня…» Я говорю: «Пожалуйте…» Я показал, мы вошли, он помолился там. Потом он сказал: «Дай бумагу»… Я дал ему листочек. Он написал своими каракулями, что я сильный духом человек: «Сила твоя в духе». – Один словом,

[*] какую-то ерунду, – свои соображения… Я, конечно, это, как написанное его рукой, странное, – сохранил у себя… Затем он говорит: «А вот что: давай, расскажи мне, что здесь делается…» – Я говорю: «Какая область вас интересует?» – «Ну вот! всякая вообще… Как у вас дела идут?» Я говорю: «Не знаю, что вас интересует…» Он говорит: «Все меня интересует, рассказывай, – будем с тобой знакомы…» – Я говорю: «Пожалуйста!». Вдруг он заговорил о Сухомлинове, которого он очень не любил, он сказал, что Сухомлинов назвал его «скотиной», говорил, что его «сокрушит»… Тут у меня появилась добрая надежда, и я решил, что, очевидно, сам бог мне помогает… Нужно сказать, что до войны у меня с Сухомлиновым совершенно отношения испортились. Частью была виной г-жа Сухомлинова, которая тому способствовала, а частью мне не нравилось то общество, которое там бывало… Я не считал возможным с ними продолжать отношения! Когда я увидал, что Распутин против Сухомлинова (а я знал, как Сухомлинов внедрился в Царском Селе и как, несмотря на все его ошибки, на все смотрят сквозь пальцы и все ему прощается), я решил, что быть может мне придется воспользоваться Распутиным для того, чтобы в Царском Селе раскрыть некоторые действия Сухомлинова. Я тут же спросил его, когда он будет свободен в следующий раз, чтобы мне повидаться с ним. Он мне назначил день, сказал, что приедет на уху… Уха была приготовлена. Он приехал. Тут мы говорили о Сухомлинове, затем он исчез…

Председатель

. – Почему вы были недовольны к этому времени Сухомлиновым? И может быть вы знаете, что заставило Распутина быть против Сухомлинова?

Андроников. – Распутин имел обыкновение лазить вообще к министрам, писать записки со всякими просьбами. Сухомлинов его не пускал к себе, относился к нему отрицательно и приказал его не принимать. Это до него дошло. Он решил Сухомлинову за это мстить… Так он мне, по крайней мере, рассказывал…

Председатель. – Это было после добрых отношений?

Андроников

. – Нет. Он с Сухомлиновым никогда ни в каких отношениях не был, – он мне это говорил. Потом с г-жей Сухомлиновой он сошелся очень близко, но с ним, с Сухомлиновым, никаких отношений не было.

Председатель. – Ну, а каковы были ваши отношения с Сухомлиновым?