. – Да, мы вообще касались всех дел и выясняли, как он смотрит на вещи… Он чрезвычайно оптимистически относился! Я его спросил, почему я его не мог видеть у него, а случайно встречаю у кн. Мышецкой, и верно ли то, что Штюрмер, от имени императрицы, запретил меня принимать? Он говорит: – «Нет, прямо так сказано не было, но я понял так»… Тогда я на него набросился: «Как вы могли назначить Курлова? Как могли одеваться в жандармский мундир?» – На эту тему мы разговаривали без конца… «Вы не знаете; дайте мне выступить!» и т.д. Он спрашивает: «Скажите, за что меня не любят?» – «А потому, что вы были человеком одних убеждений, а теперь сделались plus royaliste que le roi,[*] и этого общество вам не прощает! Зачем вы дурных людей привлекаете? Главным образом, – зачем вы привлекли ненавистного Курлова?» Вот такой разговор был… Затем, он самым бесцеремонным образом написал глупое письмо Драгомирецкому, директору департамента общих дел, бывшему директору департамента духовных дел:[*] «Так как вы не в состоянии будете выполнять моих будущих предначертаний, то я не считаю возможным вас оставить!» Драгомирецкий был близкий мне человек. Ни жив ни мертв приходит он ко мне. Я надел очки – думал, что это неправда… Думал, что министр не мог подписаться под этой глупой бумагой… Но факт оставался фактом. Я решил твердо заступиться за Драгомирецкого, который 27 лет безупречно служил в этом департаменте. Я просил свидания. Свидания не давали. Тогда я написал несколько самых серьезных писем, которые на него, оказывается, произвели впечатление, как он мне об этом сам 10 декабря говорил… Он сказал еще, что он страшно был возмущен, что его разговору с Варбургом придают не то значение, что потребовали какие-то сведения от нашего посланника Неклюдова в Стокгольме и что Покровский якобы действует против него… Тогда я говорю: «Я думаю, что это не совсем так. Если желаете, я узнаю от Покровского, что было послано в Стокгольм»… Я тогда отправился к Покровскому, которого я хорошо знал – с того времени, когда он был товарищем министра финансов. Покровский сказал: «Я уполномачиваю вас передать Протопопову, что послано было до меня; но если бы я был на этом месте, я бы тоже послал запрос по поводу этого разговора»…
Председатель
. – В ваших показаниях относительно Штюрмера я отметил вот какое обстоятельство: Штюрмер вам еще в начале своей высокой политической карьеры говорил о том, что он хочет быть министром иностранных дел. Это так и исполнилось…
Андроников
. – Причина была – недовольство Сазоновым за его польскую политику.
Председатель
. – Откуда вы это знаете?
Андроников
. – Об этом очень много говорилось!… Вообще, я за всем следил 20 лет, – за время моей жизни в Петрограде…
Председатель
. – Скажите, вы не видали следов соприкосновения со шпионством, с немецкой организацией – со стороны некоторых лиц, с которыми вы встречались?
Андроников
. – Никогда не было и подозрения…
Председатель
. – Ну, например, Альтшуллер?
Андроников
. – Он был другом дома Сухомлиновых… Лично мне он внушал отвращение и омерзение! Я бы к себе, будучи военным министром, австрийского консула никогда, ни под каким видом не пускал…
: Частные совещания у Штюрмера о снабжении фронта и продовольствии. Доклад Степанова о революционном движении. Роль Штюрмера. Совет Министров и общественные организации, обслуживающие фронт. Опасения политические. Записная книжка Наумова. Отношение его к «темным силам» – визит Штюрмера и телефонада Распутина. Распутин на общем приеме у Наумова; беседы с Николаем II и его характеристика. Ассигновка Штюрмеру и Хвостову в 5 миллионов. Визит Белецкого к Наумову. О покушении Хвостова на Распутина. Отставка Поливанова. Тяжелое положение Наумова в Совете Министров. О всесильном Гурлянде. Внезапные резолюции Николая II. О роли Воейкова при Николае II. Вырубова и императрица. Беседа с Крыжановским о кандидатуре Сухомлинова в Государственный Совет.* * *
Председатель
. – Вы дополнительно представите некоторые объяснения?…