Падение царского режима. Том 1

Климович. – Затем опять таки лишь догадка, – я видел, что Манасевич-Мануйлов исполняет какие-то секретные поручения Штюрмера. В отношении этих секретных поручений мои догадки свелись к тому (потом это отчасти подтвердилось), что Манасевич-Мануйлов поддерживал связь между Распутиным и Штюрмером. Это мое предположение основано на следующем: во-первых, Манасевич-Мануйлов доставлял иногда в департамент полиции некоторые счета по поездкам с Распутиным в Царское Село, счета за автомобиль. Обыкновенно являлся гр. Борх, состоявший при Штюрмере, и заявлял мне, что министр просит оплатить такие-то и такие-то счета. Эти счета, не веря Мануйлову, я посылал в гараж проверить, когда гараж подтверждал, то я уплачивал. Это были пустые счета в размере от 8 до 100 рублей. Небольшой расход.

Председатель. – Скажите, пожалуйста, с какой точки зрения вы проверяли, ездил ли Распутин в Царское Село?

Климович. – С той точки зрения, не приписал ли Мануйлов-Манасевич к этим счетам, так как на это он был способен, например, один счет уменьшился на двадцать рублей после проверки.

Председатель. – Почему вы находили нужным это требование исполнять? Распутин – Распутиным, а зачем департаменту полиции расплачиваться?

Климович. – Собственно, секретный фонд находится в распоряжении министра внутренних дел. Если распоряжается товарищ министра, то он распоряжается за министра внутренних дел; если распоряжается директор департамента, то это вопрос полномочия. Но во всяком случае, ответственность за эти пять миллионов лежит всецело на министре внутренних дел.

Председатель. – За какие пять миллионов?

Климович. – Общей секретной суммы. Следовательно, если я получал от министра внутренних дел ордер или приказание уплатить такой-то счет, то, конечно, я должен его уплатить, потому что это его распоряжение. Зачем эти поездки? – Мне отчета в этом не отдавали. Собственно с Мануйловым-Манасевичем я никогда не видался по поводу этих счетов. Он обыкновенно ко мне не смел заходить, а ко мне заходил гр. Борх и говорил, что такие-то счета представлены. Затем это посылалось в третье делопроизводство, из третьего делопроизводства приносилось мне для оплаты и так как я имел приказ оплатить, то я оплачивал, тем более, что деньги были пустые.

Смиттен. – Вы изволили сказать, что вы проверяли счета через гараж: вас интересовал только размер платы или куда ездил Распутин?

Климович. – Куда он ездил – я знал; это не представляло для меня никакого секрета. Наружное наблюдение за Распутиным вели, и я знал, что, действительно, такие поездки были; для меня вопрос был в том, чтобы Мануйлов не приписал, потому что я знал, что имею дело с таким лицом, которое на это способно.

Председатель. – Вернемся к нити вашего рассказа. Для вас было ясно, что Мануйлов держит связь между Штюрмером и Распутиным?

Климович. – Для меня было ясно и другое, что собственно в этом отношении оказывает услуги Мануйлов министру внутренних дел. Но какие услуги, я не знаю. В смысле периодического осведомления? Но казалось, между Распутиным и Штюрмером была еще другая связь, более прочная. Например, были сведения, что Распутин бывал у Штюрмера, бывал каждый день. Потом я знал, что Распутин сам относился к Мануйлову не особенно доброжелательно, пользовался его услугами, но расценивал его не с высокой точки зрения, как указывали мои агентурные сведения.

Председатель. – Так вот значит об отношениях Штюрмера к Манасевичу-Мануйлову и Распутину. Может быть вы знаете его отношения и к другим лицам?

Климович. – Я должен сказать, что если взять все то, что я имел случай докладывать ему, по количеству времени, за все время, что был директором департамента полиции, то в общей сложности я побеседовал с ним четыре или пять часов и из этих четырех или пяти часов два или два с половиной часа ушли по крайней мере на различные вопросы относительно опять таки Распутина или связанных с ним дел, например, поездки Гермогена, о котором была сделана какая-то сенсация, будто он хотел убить Распутина. Я знаю, что я очень скоро был обрисован в Царском Селе, как человек крайне ненадежный, при наличности которого жизнь Распутина якобы находится в опасности. Я был охарактеризован, как «хвостовец»…

Председатель. – Кем вы были охарактеризованы?

Климович. – По-моему я был охарактеризован Штюрмером.

Председатель. – Так говорили ваши агентские донесения?