Падение царского режима. Том 1

Протопопов. – Да, хотя нужно сказать, что государь отлично понимал, что необходимо сделать движение навстречу желаниям народа, и он это сделал бы после войны.

Председатель. – Он это отлично понимал, а пока?

Родичев. – Пока что – назначил Штюрмера.

Протопопов. – Вот как это случилось, видите ли, это последнее назначение, оно продиктовано тем, что, когда валится все, нужно брать таких людей твердых.

Председатель. – Каких же людей?

Протопопов. – Столпов.

Родичев. – Вы знали, кто такой Штюрмер?

Протопопов. – Я потом только узнал. Это были люди, которые меня называли перед государем сумасшедшим. Это бог знает что такое, там клевета такая шла.

Председатель. – Где, там?

Протопопов. – У царя, там прямо говорили, что я сумасшедший. Вначале государь мне сказал, когда я спросил, кто? Он сказал – оба.

Председатель. – Кто оба?

Протопопов. – Трепов и Штюрмер.

Председатель. – А мне казалось, что вы говорили про их сумасшествие.

Протопопов. – Т.-е. обо мне говорили все время. Один мне говорил – он про вас сказал; а когда я спрашивал, другой мне говорил – он про вас сказал; тогда я спросил государя. Государь мне говорит – оба про вас сказали. Вообще мне было очень трудно, я три раза просился уйти, три раза.

Председатель. – Вернемся к вашему назначению.

Протопопов. – Мне казалось возможным сделать все по-хорошему. Я совершенно не ожидал такого настроения, которое оказалось, я его не ожидал, потому что хотя у меня были сведения из департамента полиции о том настроении, которое идет, но в такой мере я не ожидал. Одна из вещей, которая мне не нравилась, это – контр-разведка, я убежденно постоянно против нее спорил, говорил, что она идет по пути преступлений.

Председатель. – Почему вы это думали?

Протопопов. – Потому что вместо того, чтобы освещать те вопросы, которые нужно было освещать, они хватались за сахар, за булку, там где сладко. Вся эта публика была скверная; ведь в контр-разведке состоял Мануйлов-Манасевич, это мне было известно, только, пожалуйста, не думайте, что он был в Министерстве Внутренних Дел при мне. Прошлый раз министр юстиции мне сказал, что Манасевич-Мануйлов был в Министерстве Внутренних Дел, – утверждаю, что нет.

Председатель. – Так про скверную публику…

Протопопов. – По-моему, публика была скверная, она занималась вымогательством, в этом я убежден, но доказательств у меня нет, это было мое впечатление. Я просил государя о помиловании Добрушкина, потому что туда посылают либо людей, которые ничего не понимают, либо выпускают на них такого трезора.

Председатель. – Кого вы имели в виду, когда говорили о скверной публике, пристраивающейся к контр-разведке.

Протопопов. – Я скажу, во главе был генерал Батюшин. Я не смею сказать, что он нечестный, но он человек умный, свирепый. Я повторяю, это мое впечатление, я могу ошибиться. Потом был и Резанов и Логницкий.[*]

Председатель. – Кто в ваше время состоял в контр-разведке в вашем министерстве?

Протопопов. – Как, в вашем министерстве? У меня не было контр-разведки.

Председатель. – Нет, кто был при вас в Военном Министерстве во главе контр-разведки?

Протопопов. – Батюшин. Он от Ставки зависел, он имел большой вес.

Председатель. – Через кого он имел вес?

Протопопов. – Я думаю, через Алексеева.

Председатель. – Это ваше предположение?

Протопопов. – Мое предположение.

Председатель. – Вначале вы сказали, что о вашем назначении вам позвонил Штюрмер.

Протопопов. – Т.-е. он не позвонил, а позвал к себе и сказал мне, что государь меня предложил…

Председатель. – Когда это было? Незадолго до вашего назначения?

Протопопов. – Да.

Председатель. – Когда вы сблизились с Распутиным?

Протопопов. – Никакой близости у меня с ним не было.

Председатель. – Когда вы начали с ним встречаться?

Протопопов. – Я его впервые увидел, когда я лежал больной у Бадмаева. Бадмаев привел его ко мне. Это было на мызе в Спасском.[*]

Председатель. – Когда это было?

Протопопов. – Три года тому назад. Я был страшно болен, у меня был миэлит и неврастения.

Председатель. – Затем дальше?

Протопопов. – Я его первый раз тогда увидел. Вообще я его видел в жизни раз 15-16. Я это вспомнил, сидя в своей камере, и записал себе; да, приблизительно 15-16 раз я его видел всего-навсего.

Председатель. – Какие были за эти встречи между вами разговоры, касающиеся дел государственной важности?

Протопопов. – С ним говорить систематически нельзя было. У него бывали мысли верные, а иной раз совершенно чепуховые, совершенно вздорные. У него была характеристика людей, он людей мало видел, но довольно метко определял. Это свойство у него было; потом, зло не говорил про людей, это мне нравилось.