Председатель. — Откуда вы знаете, что он знакомый Протопопова?
Васильев. — Протопопов мне сам прямо говорил, что он его знает… А потом, Протопопов ему телеграмму писал.
Председатель. — А вы не имеете в голове даты? Вы 7-го июня 1915 г. были директором департамента?
Васильев. — Нет, я назначен директором 2 апреля 1916 г.…[*] Я не знаю точно и боюсь сказать, с чего началось… Кажется, Протопопову была телеграмма от Перрена, в которой он просил разрешить приехать сюда… Тогда была наведена справка по департаменту о Перрене. Справка дала неблагоприятные сведения…
Председатель. — А по какому отделу?
Васильев. — Справка по департаменту делается таким образом. Есть регистрационный отдел. Из этого отдела выписываются на листе бумаги все бумаги, в которых значится, например, фамилия Перрен… (Обыкновенно справка наводилась в особом отделе.) И вот, тогда собираются все сведения по номерам и делается сводка всех сведений, которые имелись по департаменту. Справка о Перрене была неприятна — в смысле шпионства: заподозрен он был военными властями…
Председатель. — Вы помните, примерно, время наведения этой справки?
Васильев. — Я думаю — ноябрь, но точно не могу сказать. Эта справка была дана, и переписка осталась у Протопопова… У него было письмо от Перрена, — чуть ли не на английском языке, — довольно длинное письмо… Затем, через некоторое время, может быть, через неделю-две, была повторная телеграмма от этого Перрена на имя Протопопова: Перрен вторично просил разрешения приехать. Вот тут я не могу точно сказать: были ли это письменные сношения, или же мне сказали на словах, что военные власти против приезда этого господина… И тогда Протопопов предложил написать телеграмму с отказом вежливым. Эту телеграмму составили у нас.
Председатель. — Когда это было?
Васильев. — Если первая телеграмма была в ноябре, то эта была в декабре… Но я абсолютно точно не могу сказать… Телеграмму переделал сам Протопопов на еще более вежливую, уклончивую: он надеется с ним встретиться впоследствии, теперь не такое время, — вот в таком смысле… Тут я боюсь ошибиться, ибо не помню, была ли одна телеграмма, или было их две…
Председатель. — Как велись справки о шпионах? Они регистрировались?
Васильев. — Нет. Это, кажется, было так: достаточно было слова «шпион», чтобы военные власти имели наблюдения — человек уже казался подозрительным…
Председатель. — Был у вас отдел специальных справок о шпионаже?
Васильев. — Нет. Имелись лишь некоторые сообщения.
Председатель. — Департамент полиции сосредоточивал ли у себя справки и расследования по делам о шпионаже?
Васильев. — Не всегда… Если были сведения, то иногда наводили справки, но принцип был такой, что — раз имеются сведения о шпионаже, то дело передавалось военным властям.
Председатель. — В контр-разведку?
Васильев. — Да. В департаменте боялись, что они, со своей стороны, наводят справку и могут столкнуться и перепутать…
Смиттен. — Не можете ли вы объяснить, что такое за учреждение Датский кабель?
Васильев. — Я этого не знаю.
<p>XV.</p><p>Допрос Н. А. Добровольского.</p><p>8 апреля 1917 г.</p>Содержание: О ненахождении Керенским письма в левом ящике письменного стола. О письме государя об увольнении Сухомлинова, о записке государя по поводу прекращения дела Манасевича-Мануйлова. Письмо Сухомлинова Мясоедову.
* * *Председатель. — Я должен вам сказать, что А. Ф. Керенский не нашел письма, на которое вы указывали.
Добровольский. — У Носовича не спрашивали?
Председатель. — У В. П. Носовича — копия.
Добровольский. — Может быть, я только копию и видел.
Председатель. — В. П. Носович совершенно точно и ясно говорит, что, передавая эти бумаги, передал и это письмо, в особом конверте.
Добровольский. — Я припоминаю, что В. П. Носович мне дал небольшой пакет и говорил со мной исключительно о том плане, который я вам сообщил, и об этом письме. Это он мне говорил. Еще, впрочем, он говорил о телеграмме относительно прекращения дела Манасевича и показывал черновую к той записке, которую государь написал по этому поводу, или копию с нее. Теперь, после первого разговора с вами, я вспомнил, что письмо я его несомненно читал или мне его читали, я припоминаю…
Председатель. — Оно ходило в копиях?
