Председатель. — Нужно быть осторожным? К какому времени это относится?
Макаров. — Я еще был государственным секретарем.
Председатель. — Скажите, каким образом вам, государственному секретарю, оказывает поддержку в вашем семейном деле такой не занимающий никакого официального положения человек, как кн. Андроников?
Макаров. — Он имел тогда отношение к Мраморному дворцу.
Председатель. — Что это значит?
Макаров. — К Константину Константиновичу. А так как вопрос шел о поступлении моего сына в учебное заведение, то он мог оказать мне эту поддержку, на что я сам не пошел бы.
Председатель. — Скажите, вы были в переписке с кн. Андрониковым?
Макаров. — Он меня поздравлял со днем ангела, я его благодарил. Затем — единственное письмо, которое я от него получил, не поздравительного характера, было получено мной, я думаю, когда он начал издавать свой еженедельный журнал «Голос России». Тогда он мне написал письмо, что не соблаговолю ли я в первом номере выпустить какую-нибудь статью. Я написал, что благодарю, что не располагаю временем.
Председатель. — Скажите, вы не замечали, чтобы кн. Андроников стремился использовать свои отношения с вами?
Макаров. — Я этого не замечал.
Председатель. — Вы говорите, что вы смотрели на него, как на человека, к которому нужно относиться с осторожностью. Почему?
Макаров. — Потому что это из его разговоров вытекало. Он передавал разные сведения, от других министров исходящие, разные характеристики, более или менее откровенные, не всегда соответствовавшие действительности. Поэтому посвящать его в какие-либо дела — государственные или государственной Канцелярии — конечно, не приходилось, потому что он мог сделать из этого какое-нибудь употребление, не подходящее, с моей точки зрения, хотя бы в том смысле, что в своих разглагольствованиях он мог бы распространять то, что хотя и не составляло секрета, но разглашению не подлежало.
Председатель. — Так что вы считали себя обязанным держать его в стороне от ваших дел и от того, что входило в деловую сферу, т.-е. документов, бумаг и т. д.?
Макаров. — Бесспорно.
Председатель. — Каким же образом к этому Андроникову попали эти два официальных документа? Будьте добры объяснить это.
Макаров. — Я ему их не передавал.
Председатель. — Но вы убеждаетесь в том, что эти документы относятся к некоему факту, к которому вы имели отношение в качестве министра внутренних дел?
Макаров. — Ведь эти документы могли быть у меня и у В. Н. Коковцова, а откуда они попали к Андроникову — я не знаю. Могу только засвидетельствовать, что я ему этих документов, как и вообще никаких документов, не давал.
Председатель. — Не убеждают ли вас эти поправки (вы их не просмотрели достаточно) — поправки, сделанные вашей рукой, что эти документы взяты не у В. Н. Коковцова?
Макаров. — Я не говорю, что они взяты у Коковцова. Я говорю, что они могли быть взяты из двух источников. Эта поправка указывает на то, что он извлек их из министерства внутр. дел, потому что с такого рода поправками это могло быть, в качестве черновика, только в министерстве вн. дел. Но эти же поправки служат, по-моему, лучшим доказательством тому, что эти документы получены не от меня. Потому что, если бы он получил их от меня, он получил бы их, как копию, в той окончательной редакции, в какой они пошли из министерства внутренних дел к председателю совета министров. Очевидно, кто-то или он сам произвел изыскания в департаменте.
Председатель. — В каком?
Макаров. — В департаменте общих дел. Это по поводу Салазкина, — кажется, я теперь перепутал, — хотя это главное управление по делам местного хозяйства. Очевидно, ему кто-нибудь переписал их с теми поправками, которые существуют. А какое отношение он имел к департаменту или главному управлению, какие он там ходы имел, как мог он это сделать, — этого я не могу сказать. Очевидно, если бы эти документы могли исходить от меня, они были бы без поправок, и я утверждаю совершенно определенно, что я ему ни этих документов, ни каких-либо других не давал.
Председатель. — Вы изволили сказать, что вследствие личного одолжения, которое он вам сделал, вы не находили возможным разорвать эти отношения и даже в известной степени поддерживали их. Не приходилось ли вам отвечать ему тоже оказанием некоторых услуг?
Макаров. — Я припоминаю один такой случай. Когда я был министром внутренних дел, он передал мне один раз прошение о разрешении или, правильнее, о продолжении разрешения жительства в г. Петрограде одному еврею. Так как этот еврей проживал в Петрограде уже значительное количество лет, но ему выдавалось всегда разрешение на один год, то такого же рода распоряжение о разрешении еще на год я дал. Вот единственное прошение, которое у меня осталось в памяти.
Председатель. — А не принимали ли вы в 1914 году участия в личной судьбе кн. Андроникова?
