Падение царского режима. Том 3

Председатель. — Мы уже несколько коснулись вашего личного отношения к правым группам; официальные группы государственного совета меньше нас интересуют, нежели эти неофициальные кружки. Мне хотелось бы спросить вас о политике министерства по отношению к правым организациям.

Маклаков. — В то время, когда я был у власти, это было очень слабое место; это область сплошного разочарования, должен сказать; одним словом, если бы вы могли присутствовать в министерском кабинете в течение двух с половиною лет, — как входили, зачем, с какими вопросами приходили — в сущности, это была одна грусть. Я сочувствую принципам в чистом виде, потому что исповедывал их с самых юных лет. Я, по крайней мере, не безнадежно смотрел на самый строй, а смотрел безнадежно на людей, которые занимали те или другие места. Зачастую приходили просить денежной помощи, субсидии. Потом начиналась бог знает какая грязь, друг на друга взводили обвинения, разобраться не было возможности, грызли друг друга, разногласия и клевета выступали в печати. Одним словом, получалось впечатление такого чада, что иной раз думалось — лучше бы не было того, что было.

Председатель. — Почему это не останавливало вас, как министра внутренних дел? Почему, по инерции, а может быть, и без инерции, продолжались эти субсидирования, в особенности правой печати?

Маклаков. — Этот вопрос проходил через совет министров. Я его получил совсем готовым, не я его обосновал. Во время моего управления министерством я напирал, главным образом, на «Сельский Вестник». Думал, что в этой области было сделано что-нибудь полезное. Мы расширили эту сторону работы. Что касается других субсидий, то здесь, при помощи очень почтенного, чистого и порядочного человека, который теперь лежит в гробу, графа Татищева, заведывавшего печатью, много было изменено, сравнительно с тем, что было до нас. Я получил дело в очень печальном положении, потому что деньги тут сорились без конца, и сорились, между прочим, потому, что появилось ad hoc; образовались разные бюро печати, которые должны были составлять публицистические статьи, освещающие те или другие современные события. Вам не безызвестно, что часть их перебивается с хлеба на воду, просуществует с год и уйдет, оставив долги. Другое появится, в расчете, не удастся ли получить каких-нибудь сумм, и т. д. В конце концов, они с удовольствием хватали готовый материал, который позволял им обходиться без местных, дорого стоющих сотрудников. Эти организации очень много стоили казне, и мы их совсем похерили; с сорока или шестидесяти тысяч, я сейчас боюсь сказать, свели до пятнадцати тысяч. Субсидий уже не выдавали, а давали ворох материала, из которого газеты выбирали; и в этом скоро разочаровались, потому что газеты такого рода успеха не имели. Когда я потребовал себе справку о тираже газет (потому что не количество расходуемых денег, а количество расходуемых экземпляров могло представлять интерес для решения вопроса о том, печатать или нет), то цифры оказались прямо уничтожающие: две, три тысячи подписчиков. Из этих газет, наиболее субсидированной до сих пор оставалась «Земщина». Ее Макаров получил от Столыпина. Затем Коковцов, на первых порах, домогался в разговоре со мной, нельзя ли исключить «Земщину», потому что там шла довольно недвусмысленная травля на него самого, когда он был председателем совета министров. Тогда мне пришлось поговорить о субсидии и обо всем. Коковцов просил не сокращать сумму, но наблюдать за ней. Это было введено в рамки, неблагопристойные выпады соблазнительного характера были оставлены. Из провинциальных газет большой орган была газета «Киев».

Председатель. — Но ведь на это тратились сотни тысяч?

Маклаков. — Да. Я получил, кажется, 700 тысяч. Позвольте мне доложить, как эти деньги тратились по общему правилу — к этой области я всегда щепетильно относился; отпускались сотни тысяч в бесконтрольное распоряжение министра внутренних дел, на полицию, на печать, на пособие лицам, потерпевшим житейское кораблекрушение. Все, что касалось департамента полиции и полицейской части, проходило через руки человека, которому я всегда верил, — это Джунковский, бывший мой товарищ по должности. Он в год раз представлял мне отчет, который я представлял государю; четыре раза в год мне докладывал директор департамента полиции — в то время был Белецкий. Эти суммы проходили мимо меня.

Председатель. — Этого нельзя сказать, что не через вас проходили.

Маклаков. — Я говорю, что ассигновок не писал, в этом смысле передоверялись мои полномочия. То же самое и с печатью — эти дела ведал Татищев, который ежемесячно доставлял сведения.