Падение царского режима. Том 4

Ту же самую черту нерешительности, показывающую отсутствие смелости на крупный акт государственной важности, Протопопов проявил и в вопросе раскрытия, как это значилось в официальном правительственном сообщении, заговора против существовавшего государственного строя. Когда я утром, в присутствии зашедшего ко мне ген. Комиссарова, обратившего мое внимание на это официальное сообщение, прочел начало его, я не мог не воздержаться, чтобы не высказать Комиссарову своего удивления по поводу проявленной Протопоповым твердости власти. Но затем, прочтя до конца, я невольно покраснел и за Протопопова, и за департамент полиции, во главе которого я в свое время стоял, увидя в этом правительственном акте не только провокационный оттенок, придававший простой ликвидации группы членов рабочего отдела промышленного комитета значение ареста вновь народившегося совета рабочих депутатов, но и признание со стороны Протопопова своего бессилия перед противниками существовавшего тогда строя государственного управления, умевшими расшифровывать правительственные распоряжения. Об этом аресте мне Протопопов предварительно не сообщал, хотя в свою пору я с ним говорил по поводу возникших у меня, при образовании рабочей секции центрального промышленного комитета, опасений, послуживших предметом особого обсуждения тактики правительства в отношении этой организации в особо секретном совещании под председательством министра юстиции А. А. Хвостова, о чем я уже дал свое показание комиссии. Затем, при мне Н. А. Маклаков передал Протопопову о вынесенных Муратовым впечатлениях от выступления делегированных от разных организаций в эту секцию лиц, в том числе и представителей крайних партий Государственной Думы, во время присутствия Муратова, как главноуполномоченного по кожевенному производству, на одном из заседаний по приглашению комитета. При этом Маклаков сообщил, что Муратов сумел записать характерные речи, определяющие направление задач, преследуемых этой секцией.

При обмене мнений по этому вопросу Протопопов нам передал о том значении, которым в последнее время в особенности, начал пользоваться в революционных кругах А. Ф. Керенский и некоторые из других депутатов с.-д. меньшевистского направления, добавив при этом, что он не постеснится принять в отношении их меры решительного характера. Я, в свою очередь, рекомендовал ему обратить внимание на переписку департамента и доклады начальника охранного отделения по поводу означенной рабочей секции и относительно депутата Керенского. Поэтому, читая указанное выше правительственное сообщение, я ожидал, что оно касается раскрытия правительством деятельности видных представителей крайних левых партий в борьбе с существовавшим строем, и предполагал встретить, в числе подвергшихся аресту лиц тех, за которыми я, в свою пору, имел неослабное наблюдение. Но на это Протопопов не решился, а, вместе с тем, это сообщение использовал как в правых кругах в смысле закрепления доверия к себе, так и при соответствующих докладах своих у государыни и его величества в доказательство необходимости перемены правительственного курса в отношении общественных организаций и Государственной Думы. В то же время, хотя А. И. Гучков и разошелся тогда с Протопоповым, последний, тем не менее, держал у себя в кабинете на видном месте портрет Гучкова с собственноручною надписью последнего, свидетельствовавшею о близких и дружеских их взаимных друг к другу симпатиях.

3.

[Отношение Протопопова к Госуд. Думе. Мечты Протопопова о диктатуре. Передача прав главнокомандующего по Петрограду ген. Хабалову. Отношение Протопопова к Васильеву, Красильникову и Бадмаеву. Доверчивость Протопопова к Белецкому в начале 1917 года. Сообщение Протопопова о роли Мануйлова в деле обвинения гр. В. С. Татищева в государственной измене. Прапорщик Лонгвинский. Процесс Мануйлова и В. Л. Бурцев. Характеристика Распутина. Отношение к Распутину со стороны Вырубовой и других его поклонниц. Религиозная сторона духовной структуры Распутина.]

Что касается поставленного мне Комиссией вопроса по поводу отношения Протопопова к Государственной Думе, то Протопопов до января текущего года, в особенности после смерти Распутина, таил в себе надежду на возможность примирения с ним Государственной Думы и был очень чуток к деловым посещениям его депутатами; но, после столкновения с ним М. В. Родзянко, Протопопов видел в лице Государственной Думы угрозу для своего личного служебного положения, зная хорошо отличительные свойства характера его величества; поэтому он все свои усилия направил к убеждению государя в необходимости скорейшего роспуска Думы впредь до новых выборов, останавливая внимание его величества на средостении Думы с армией и на каждом оппозиционном выступлении с кафедры Государственной Думы, в особенности в последнее время на речах депутата Керенского, желая этим путем доказать несостоятельность мотивов, приводимых в пользу нормального хода работ Думы со стороны председателя совета министров кн. Голицына.