Падение царского режима. Том 5

Белецкий. — Если позволите, я вам несколько слов скажу. Я еще специально над этим вопросом не думал. Я, когда пишу, составляю заметки, план, дополняю тем, что подсказывает память. У меня теперь будут отдельные воспоминания. С Протопоповым я лично был знаком давно, когда я был непременным членом по крестьянским делам. По одному вопросу я был послан в Симбирскую губернию в 1905–1906 г.г. Тогда мне пришлось познакомиться с корсунским уездным предводителем дворянства. Симбирская губерния — стародавняя дворянская губерния, там были сплоченные дворянские интересы. Во главе дворянства стоял Поливанов, который умел объединить дворянство, заставить губернатора считаться с пожеланиями дворянства и с пожеланиями земских кругов более или менее консервативного свойства. Там только некоторые были земства с направлением более либеральным, например, ардатовское. Во всяком случае, политика дворян была умеренно-либеральная. В этот период времени Протопопов находился под администрацией. Ему по наследству перешло громадное поместье, которое было взято под администрацию; но в эту минуту завод его начал функционировать, и здесь обнаружилось его отношение к рабочим. Оно было в ту пору твердым, он даже выступал против митинговых ораторов. Он вел дело в духе, так сказать, твердой политики, просил содействия администрации и т. д. Затем, когда пошли уже либеральные веяния, они на нем отразились: он перешел в кружок более либеральных деятелей и выставил свою кандидатуру в Государственную Думу. В Государственной Думе мне пришлось встретиться с ним в качестве вице-директора департамента и вместе с ним принять участие в разработке страховых законов. Это было первое русское социальное законодательство по рабочему вопросу; оно очень живо интересовало и рабочие круги, представителем которых являлся Керенский, и промышленные круги. Промышленники, обещав в 1905 году массу уступок рабочим и даже выступая с запиской в комитете, они в минуту, когда курс стал более твердым, когда жизнь вошла в свою колею, резко перешли на другую позицию. Когда обсуждался социальный закон, вызванный их пожеланиями — позиция их была такова, что я, вице-директор департамента полиции, должен был итти на защиту рабочих интересов против интересов промышленников. Протопопов был товарищем председателя. Он вошел в контакт с промышленниками и должен был держаться политики примиряющей, что могло удаться при его умении ладить и при той позиции, которую он занимал в Думе. Это было знакомство наше более или менее деловое, оно повлекло за собою не только обмен визитов, но и обмен визитов семейных. У него очень милая жена, неглупая женщина. Дальше Протопопов попал в Государственную Думу и перешел на либеральную почву; он в ту пору был камер-юнкером; затем П. А. Столыпин произвел его в действительные статские советники, как уездного предводителя дворянства, но забыл его назначить камергером. Это была одна из систем обращения на путь правых лиц, уклоняющихся в сторону либерального течения. Это, конечно, сразу заставило Протопопова переменить политику, так как он имел положение в среде дворянства. Я был переходным человеком. Фалинский, я и он, мы думали о насаждении рабочей прессы, которая, не будучи строго консервативной, отвечала бы более или менее умеренным интересам рабочего класса. Это есть учреждение крестьянского социализма. Они предлагали материальную помощь от правительства для организации этих кружков, но так как деньги были, то надобности в этом не встретилось. У Протопопова было стремление как-нибудь вступить в ряды правительства, и стремления его были не так честолюбивы, как вначале. В то время, когда я был сенатором, среди придворных кругов раздавались голоса, очень сильно поддерживающие кандидатуру князя Волконского на пост министра внутренних дел, а так как государь его знал и даже называл «Володя», а жена его очень милая женщина была подругой вел. княгини Ольги Александровны, то у него были основания. Это была борьба Маклакова и Волконского. Протопопов хотел сделаться только директором канцелярии министра внутренних дел — вот какое скромное желание. В период военных действий, когда война уже была объявлена, Протопопов вошел в коммерческую жизнь и, здесь, благодаря Шуваеву и благодаря тому, что он вступил в массу банков, у него горизонты сделались шире и его желания уклонялись в сторону поста министра внутренних дел. Когда я сделался товарищем министра, Протопопов находился в хороших отношениях с Родзянко; я через Протопопова имел сведения о том, зачем едет Родзянко, и, имея в своем распоряжении думскую агентуру, широко поставленную, имел всегда возможность дать материал. Затем я знал, благодаря ему и благодаря своей агентуре, о том, что говорилось по приезде в совете старейшин, среди наиболее излюбленных членов Государственной Думы, близких к Родзянко, и в интимном кружке думских деятелей. Это дало мне возможность указать Анне Александровне,[65] какую помощь оказывает Протопопов в такие минуты. Это совпало с большой дружбой министра торговли и промышленности Шаховского, который имел в виду пригласить его на пост товарища министра. С Распутиным Протопопов еще не был знаком. Когда устроились свидания с Анной Александровной, явилась необходимость познакомиться с Распутиным. Так как Протопопов лечился у Бадмаева, который был хорош с Распутиным, так или иначе проникал во дворец и принимал некоторое участие в интимных беседах, ведя конспиративно свою политику, то Протопопов, благодаря Бадмаеву, заинтересовался личностью Распутина. Затем я говорил Распутину о Протопопове. Кроме того, у Протопопова была одна старушка, княгиня Тарханова, которая делала ряд обедов и свела его с Распутиным. Протопопов, приехав летом из-за границы, захотел представиться государю. Чтобы быть министром торговли и промышленности, он воспользовался тем, что князь Шаховской находился на Кавказе, производил ревизию и обзор кавказских источников, и выступил против него с рядом статей в газетах, кажется, в «Новом Времени» и еще в какой-то. Пошли разговоры, и приехавшие из Петрограда лица говорили, что положение князя Шаховского поколебалось, так как Распутин недоволен, что он не исполнил его просьбы о производстве в коммерции-советники некоторых лиц. Во всяком случае, Распутин Протопопову помогал. Затем Протопопов был у меня все время,[66] пока у меня шел процесс борьбы с А. Н. Хвостовым, и я ему говорил, что мы делаем. Так что ему были известны некоторые особенности характера и жизни Распутина, которых я не скрывал. Поэтому в своих сношениях с Распутиным он не был новичком, из тех, которые обманывались, которые сходились с Распутиным, считая его за простого человека, и на этом попадались.